Высшие существа. Интервью с дакини.

Материал из Buddha World.

Недавно досточтимый Роджер Кунсанг встретился с необыкновенной тибетской женщиной, к которой обращаются как к дакини, оракулу. Несомненно, Его Святейшество Далай-лама, Кирти Ценшаб Ринпоче, Дагри Ринпоче и Лама Сопа Ринпоче считают ее особенной. Кхадро-ла дала эксклюзивное интервью журналу «Мандала».

Досточтимый Роджер Кунсунг: Расскажите, почему вы покинули Тибет?

Кхадро-ла: Все решилось за одну минуту. У меня не было ни намерения, ни денег на дорогу. Я последовала знаку, явившемуся мне во сне. Во сне я видела автобус, который сигналил о своем отправлении. И пока я не села в этот автобус, я не знала, куда я направляюсь. От других пассажиров я узнала, что они едут в Лхасу, а оттуда в Шигадзе. Во время нескольких дней путешествия я также узнала, что они собираются к горе Кайлаш.

Однажды, когда мы остановились в Шигадзе, я выполняла обход (кору) вокруг монастыря Таши Лхунпо и повстречала старца в индийских одеждах доти. Этот незнакомец дал мне 2000 гормо. Он попросил меня сесть рядом с ним и начал рассказывать разные необычные истории. Он сказал мне, что Индия сразу за той горой, и что я должна встретиться с Его Святейшеством Далай-ламой и многими другими ламами. Он настаивал, чтобы я отправлялась в Индию ― в то время это не казалось таким уж невероятным, хотя теперь, когда я вспоминаю об этом, все кажется удивительным».

Досточтимый Роджер Кунсунг: Сложно было добраться до Индии?

Кхадро-ла: О да! Было очень много трудностей. У меня не было какой-то своей цели, и я просто следовала за паломниками. Не помню точно, сколько длился путь, но я выполнила пятнадцать кор вокруг горы Кайлаш. Из-за моих необычных действий и слов, что я произносила, стали распространяться слухи, будто я ― дакини. Люди стали выстраиваться в очередь, чтобы посмотреть на меня и даже попросить благословения. Иметь дело с таким количеством людей для меня было очень утомительно, но один добрый монах из соседнего монастыря хорошо заботился обо мне, приносил еду и воду. Он даже организовал некую систему для людей, которые приходили посмотреть на меня, попросить благословения и т.д. Многие из этих людей выражали свое желание последовать со мной в Индию.

Однажды вечером, совершенно неожиданно и без колебаний, я решила отправиться в Индию, и наш проводник повел меня и еще шестнадцать человек из автобуса по тропе, ведущей к границе. У него было мало опыта, и нам понадобилось семнадцать дней, чтобы добраться до Катманду в Непале. А должно было занять всего семь дней. Мы шли по пустынной земле, не было ни тропы, ни людей, у кого можно было спросить дорогу. Невозможно было даже сказать, находимся ли мы еще в Тибете или уже нет. Нам оставалось только следовать знакам, которые являлись мне во снах. Когда мы терялись, я говорила идти в том направлении, где появлялся круг света. Возможно, это было благословение Далай-ламы или Палден Лхамо.

Иногда нам приходилось целый день идти без пищи и воды. А порой мы шли и всю ночь. Мы не были готовы к такому путешествию.

Когда я добралась до Непала, то серьезно заболела пищевым отравлением и не могла продолжить путь в Индию с моими попутчиками. Мне пришлось остановиться в приюте для беженцев в Катманду. У меня была кровавая рвота, и это насторожило работников приюта, не болею ли я заразным заболеванием. Меня оставили ночевать в поле. Я была так слаба, что не могла пошевелиться. Когда мне нужно было перевернуться, они толкали меня в спину длинными палками, потому что боялись дотронуться до меня руками. Так как мое состояние ухудшалось, в приюте посчитали, что я не выживу, и спросили, не хочу ли я оставить записку своей семье, и адрес, по которому ее отправить.

Я попросила монахов из монастыря помолиться за меня, когда я умру, и сжечь мое тело на вершине, которая, как оказалось позже, была священной горой Нагарджуны, где Будда читал сутру Лангру Лунгтен.

Я попросила их взять мою мочу в бутылочке и отдать первому встречному у ворот в ступу Бодханатх. В то время я была в полусознательном состоянии, но они милостиво выполнили мою просьбу. Монах, который отнес мою мочу, встретил у ворот человека, который оказался врачом тибетской медицины. Он сделал анализ мочи, диагностировал отравление мясом, прописал препараты и даже отправил мне несколько благословенных пилюль. Мое состояние быстро улучшилось, и мне приснилось много хороших снов. Когда я поправилась, меня направили в приют для беженцев в Дхармасале с несколькими другими недавно прибывшими людьми.

Я прибыла в Дхармасалу вскоре после крупной ссоры между монахами из моей деревни и сотрудниками приюта, поэтому у последних сложилось негативное отношение к любому, прибывшему из этих мест. Следовательно, я тоже оказалась жертвой. Так как я была еще молода, меня спросили, хочу ли я пойти в школу или пройти профподготовку. Мой ответ был прямым и честным. Я ответила, что у меня нет никакого интереса ни учиться в школе, ни изучать что-либо еще. Еще дома я испытывала огромное желание служить хорошим созерцателям. Поэтому я собирала хворост и подносила воду созерцателям, живущим вокруг нашей деревни. Я даже не знала, что Тибет был захвачен китайцами, и именно по этой причине тибетцы ушли в изгнании. Китайцы меня не пытали, и мне всегда хватало еды и одежды. Моим единственным желанием было увидеть Его Святейшество Далай-ламу. Иногда я впадаю в безумство, поэтому я просто хотела спросить у Его Святейшества, хорошо это или плохо. Это было все, чего я хотела. В противном случае, я бы просто вернулась домой».

Досточтимый Роджер Кунсунг: Значит, ваши так называемые безумства в то время были для вас проблемой?

Кхадро-ла: Да. И хотя я полностью восстановила свое здоровье, у меня все еще бывала кровавая рвота. Многих новоприбывших мучила диарея. Но всегда, когда туалет оказывался грязным, обвиняли в этом меня, потому что все знали, что у меня проблемы с желудком. Поэтому меня заставляли мыть туалет. Работники приюта ругали меня: «Говорят, что ты дакини, так зачем же тебе наша помощь? Зачем тебе наш стол и кров? Почему бы тебе просто не переместить сюда солнце?» И так далее.

Я не могла есть то, что готовили в приюте, но иногда мне приходилось просить на кухне горячую воду. Меня часто выставляли вон и ругали. Думаю, такое отношение было следствием той ссоры между монахами из моей деревни и работниками приюта.

Мне не удавалось добиться аудиенции у Его Святейшества Далай-ламы, так как мне приписывали заразную болезнь и боялись, что я его заражу. Некоторые считали меня сумасшедшей. Некоторые даже говорили, что я должна покинуть приют или что меня надо сдать в психиатрическую лечебницу. Несколько месяцев мне даже не разрешалось присутствовать на публичных аудиенциях. Вместо этого я каждое утро выполняла обход вокруг дворца Далай-ламы. Однажды я услышала, как Его Святейшество возвращается домой, и спряталась у дороги, чтобы поприветствовать его. Когда его машина приблизилась к монастырю Намгьял, я увидела яркий свет, излучающийся из лобового окна машины, а внутри ― его со множеством рук! Это был самый первый раз, когда я увидела Его Святейшество. Я выскочила перед машиной, чтобы выполнить простирание и потеряла сознание почти под самыми колесами.

Один мужчина из деревни отнес меня обратно в центр, и снова меня начали осыпать бранью. Но я чувствовала, как после встречи с Его Святейшеством во мне произошли значительные перемены, и не сердилась на работников приюта. Им приходится заботиться о стольких людях, что иногда, они теряют самообладание.

Несмотря на мои многочисленные просьбы, аудиенции с Его Святейшеством мне не давали. Однажды мне удалось найти свободное местечко на публичных учениях. Когда он появился в сопровождении охранников, в меня вошло защитное божество. Охрана схватила меня и увела меня с площадки, где должны были проходить учения. Они велели мне оставаться под лестницей. Я была так опечалена и сетовала на свою плохую карму, которую, должно быть, заработала в прошлом, и из-за которой я даже не могу увидеть Его Святейшество.

Учения начались с чтения Сутры сердца. Я слышала голос Его Святейшества и его слова: «…ни глаз, ни носа» и далее. У меня возникло странное ощущение. В тот момент, когда он произносил «форма есть пустота, а пустота есть форма», я почувствовала, как лучи света полились на меня и через макушку наполнили все мое тело. Я почувствовала, как поднялась над землей. Я испытала сильный прилив радости.

Со временем я познакомилась с некоторыми созерцателями и великими ламами, такими как Кирти Ценшаб Ринпоче и Халха Джецун Дампа. От них я получила благословленную воду, и они много раз различными способами пытались устроить мне встречу с Его Святейшеством Далай-ламой. Но безрезультатно. В конце концов, я решила вернуться в Тибет. Я была очень опечалена тем, что не смогла выполнить все заветы старика из Шигадзе. Мне оставалось сделать несколько важных вещей: провести пуджу долгой жизни и некоторые другие тайные практики, но время, отведенное на них, уже заканчивалось.

Я сообщила ламе Кирти Ценшабу Ринпоче о своем решении, но он настаивал на том, чтобы я не возвращалась. Он сказал, что видит во мне нечто более важное, чем просто оракула. Он видел во мне что-то особенное. Ринпоче сказал, что я могла бы во многом помочь Его Святейшеству, и посоветовал мне остаться в Дхармасале. «Я сам выложу золоченый мост между тобой и Его Святейшеством», ― сказал он. Я слушала его и удивлялась тому, что такой великий лама говорит такие вещи обо мне. Вскоре, совершенно неожиданно, меня утвердили на аудиенцию с другими новоприбывшими.

Мы стояли и с нетерпением ждали. Наконец, я увидела, как Его Святейшество приближается к нам. От него излучался яркий свет, и простиралось много рук, точно так же как и раньше, когда я увидела его впервые. И снова, как только я встала, чтобы выполнить простирание, меня схватили и вывели наружу. Вероятно, меня пинали или толкали, так как позже, когда я пришла в сознание, я обнаружила синяки у себя на теле.

Однако после аудиенции с остальными участниками Его Святейшество попросил привести к нему женщину-оракула. Когда я подошла к нему и обняла его ступни, то вновь потеряла сознание. Когда я снова пришла в себя, Его Святейшество спрашивал меня о доме и о многом другом, но я не могла проронить ни слова. Я не могла выдавить из себя ни одного слова ― я была слишком растрогана, чтобы говорить. Позже я смогла рассказать ему о старике, с которым я разговаривала в Шигадзе, и он выслушал все обо мне и моих трудностях. Меня утвердили оракулом одного из защитных божеств, а Его Святейшество попросил меня не возвращаться в Тибет. Его Святейшество дал мне различные посвящения и наставления. Я начала выполнять затворничества, которые он мне посоветовал.

Досточтимый Роджер Кунсунг: Где вы жили? У монастыря или еще где-то?

Кхадро-ла: «Личная канцелярия Его Святейшества выделила мне домик в монастыре Намгьял. Там я и живу по сей день. Все это происходило в то время, когда от рук последователей Шугдена погиб учитель Школы диалектики. Шли слухи, что меня тоже могут убить. Монахи в монастыре Намгьял очень беспокоились о моей безопасности. Так мы и познакомились ближе. На самом деле, я пыталась отказаться от их защиты. Говорила им, что если мне суждено быть убитой, то ничто не сможет этого изменить. Если же в моей карме не прописана смерть, то последователи Шугдена не смогут мне навредить. Монахи не слушали меня и продолжали присматривать за мной.

Так как физически я была еще очень слаба, Его Святейшество поговорил с Кьябдже Трулшигом Ринпоче, и меня отправили во Францию на лечение. Там я познакомилась с ламой Сопой Ринпоче. Вот уж, все благодаря моему плохому здоровью ― я познакомилась со столькими замечательными людьми!

Во время своих затворов и практик мне являлись хорошие знаки и благополучный исход, но мне нравится называть это «иллюзиями». Что бы хорошего ни происходило, это все благословение Его Святейшества. Я ничем не лучше самого ничтожного существа на земле.

Около двух лет назад Его Святейшество посоветовал мне при любой возможности давать учения и оказывать любую помощь тем, кто нуждается в ней. Но я знаю, что мне нечего предложить другим. Скажу вам честно, что во мне есть сильная вера в то, что сущность жизни заключается в развитии Бодхичиты и постижении пустоты. Хоть это и сложно, но моя главная задача ― до своей смерти успеть развить нерушимую веру в Бодхичитту и пустоту. Если у меня не получается помочь людям их породить, то встреча с ними будет лишь пустой тратой времени. Кроме того, на внешнем, внутреннем и тайном уровнях я ― ничтожнейшее существо. Лучшее же во мне это то, что я встретилась с совершенной Дхармой, совершенной практикой и совершенными ламами».

Досточтимый Роджер Кунсунг: Когда вы впервые почувствовали себя дакини?

Кхадро-ла: Я никогда не считала себя дакини. Я не знаю, кто я. Некоторые ламы признают во мне Кхандро Йеше Цогьял, некоторые ― Ваджрайогини, другие же говорят, что я Тара. Это может быть их собственным чистым видением. Я же не считаю себя особенной.

В молодости некоторые называли меня сумасшедшей. Некоторые утверждали, что я дакини. Не знаю. Я уверена в том, что у меня есть очень сильные кармические следы из прошлого, так как я стала очень дорога Его Святейшеству и многим другим высоким ламам из Тибета и вне его. Некоторые ламы из Тибета, с которыми я даже никогда не встречалась, шлют мне свою любовь, свое уважение, наилучшие пожелания, подношения и похвалу. Есть еще одна причина. Иногда слова, описывающие воззрение пустоты, вылетают у меня изо рта автоматически ― то, о чем я раньше не слышала и чего прежде не изучала ― позже я не могу даже вспомнить, что я говорила.

Досточтимый Роджер Кунсунг: Как вы можете помочь Далай-ламе?

Кхадро-ла: У меня есть цель: существует удивительная и обширная линия передачи учений и наставлений Великого Пятого Далай-ламы. С того времени, когда он впервые открыл их, прошло вот уже 360 лет. С тех пор явить их снова в полном объеме не удавалось. Я чувствую сильную кармическую связь с этой особенной линией передачи, поэтому мое сокровенное желание ― восстановить всю линию передачи для Его Святейшества. Он сможет передать ее многим другим людям, и лично я заинтересована в практике этой передачи.

Я также планирую создать ретритный центр именно для этой практики. Я хочу, чтобы там занималась небольшая была группа серьезных практиков. Возможно, это будут геше, которые уже изучили Праджняпарамиту Мадхьямаки и которые желают выполнять эту практику, но для этого им нужна подходящая обстановка. Если у меня получится осуществить мое намерение, это будет хорошим подношением Его Святейшеству и, я уверена, оно будет самым существенным образом способствовать его долгой жизни. Это очень важное учение, связанное со всем миром, и, несомненно, оно очень значимо и для решения тибетского вопроса. Я думаю, когда Его Святейшество называет ламу Сопу Ринпоче и Дагри Ринпоче своими любимыми учениками, он имеет в виду их связь с этой линией передачи.

Досточтимый Роджер Кунсунг: Спасибо!

Перевод Елены Гордиенко

Фото: Манюэль Бауэр