Кеваддха сутта

Материал из Buddha World.

КЕВАДДХА СУТРА (Дигха Никая 11)

Вот что я слышал.
Однажды Блаженный остановился в Наланде, в манговой роще Паварика. И вот юный домоправитель Кеваддха приблизился к Блаженному и приблизившись, приветствовал Блаженного и сел в стороне.
И сидя в стороне, юный домоправитель Кеваддха так сказал Блаженному:
– "Господин, эта богатая, процветающая Наланда, густо населена и полна людей, преданных Блаженному. Хорошо будет, господин, если Блаженный прикажет какому-нибудь монаху, чтобы тот с помощью нечеловеческих сил совершил сверхъестественное чудо. Тогда эта Наланда еще в большей мере станет предана Блаженному".
Когда так было сказано, Блаженный сказал юному домоправителю Кеваддхе: "Я не стану, Кеваддха, давать монахам такое указание: "Монахи, совершите здесь с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо для мирян в белых одеждах".
И юный домоправитель Кеваддха во второй раз сказал Блаженному:
– "Господин, я не неволю Блаженного, но все же я говорю так: "Господин, эта богатая, процветающая Наланда, густо населена и полна людей, преданных Блаженному. Хорошо будет, господин, если Блаженный прикажет какому-нибудь монаху, чтобы тот с помощью нечеловеческих сил совершил сверхъестественное чудо. Тогда эта Наланда еще в большей мере станет предана Блаженному".
И Блаженный во второй раз сказал юному домоправителю Кеваддхе:
"Я не стану, Кеваддха, давать монахам такое указание: "Монахи, совершите здесь с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо для мирян в белых одеждах".
И юный домоправитель Кеваддха в третий раз сказал Блаженному:
– "Господин, я не неволю Блаженного, но все же я говорю так: "Господин, эта богатая, процветающая Наланда, густо населена и полна людей, преданных Блаженному. Хорошо будет, господин, если Блаженный прикажет какому-нибудь монаху, чтобы тот с помощью нечеловеческих сил совершил сверхъестественное чудо. Тогда эта Наланда еще в большей мере станет предана Блаженному".
– "Я, Кеваддха, возгласил о трех чудесах, сам испытав и осуществив их. Каковы же эти три вида чудес? Сверхъестественное чудо, чудо обнаружения и чудо наставления".
Каково же, Кеваддха, сверхъестественное чудо?

Вот, Кеваддха, монах осуществляет различные виды сверхъестественных способностей – будучи одним, становится многочисленным; будучи многочисленным, становится одним; становится видимым для глаз, скрытым от глаз; беспрепятственно проходит через стену, через ограду, через гору, словно через воздух; опускается в землю и поднимается из нее, словно из воды; не погружаясь, идет по воде, словно по земле; сидя со скрещенными ногами, возносится в небо, словно крылатая птица; касается рукой и схватывает солнце и луну – эти столь великие, столь чудесные светила; своим телом он достигает даже мира Брахмы. И другой, благочестивый верующий, видит его, этого монаха, осуществляющего различные виды сверхъестественных способностей, – будучи одним становящегося многочисленным; будучи многочисленным, становящегося одним; становящегося видимым для глаз, скрытым от глаз; беспрепятственно проходящего через стену, через ограду, через гору, словно через воздух; опускающегося в землю и поднимающегося из нее, словно из воды; не погружаясь, идущего по воде, словно по земле; сидя со скрещенными ногами возносящегося в небо, словно крылатая птица; касающегося рукой и схватывающего солнце и луну – эти столь великие, столь чудесные светила; своим телом достигающего даже мира Брахмы.
И вот этот благочестивый верующий передает другому – не благочестивому и не верующему: "Как чудесна, почтенный, как необычайна, почтенный, великая сверхъестественная способность и великая власть отшельника. Ведь я видел монаха, осуществляющего различные виды сверхъестественных способностей, – будучи одним, становящегося многочисленным; будучи многочисленным, становящегося одним; становящегося видимым для глаз, скрытым от глаз; беспрепятственно проходящего через стену, через ограду, через гору, словно через воздух; опускающегося в землю и поднимающегося из нее, словно из воды; не погружаясь, идущего по воде, словно по земле; сидя со скрещенными ногами возносящегося в небо, словно крылатая птица; касающегося рукой и схватывающего солнце и луну – эти столь великие, столь чудесные светила; своим телом достигающего даже мира Брахмы".
И тогда тот не благочестивый и не верующий может сказать этому благочестивому верующему так: "Есть, почтенный, знание, называющееся гандхарским. Благодаря ему этот монах и осуществляет различные виды сверхъестественных способностей – будучи одним, становится многочисленным; будучи многочисленным, становится одним; становится видимым для глаз, скрытым от глаз; беспрепятственно проходит через стену, через ограду, через гору, словно через воздух; опускается в землю и поднимается из нее, словно из воды; не погружаясь, идет по воде, словно по земле; сидя со скрещенными ногами, возносится в небо, словно крылатая птица; касается рукой и схватывает солнце и луну – эти столь великие, столь чудесные светила; своим телом он достигает даже мира Брахмы".
Как же ты думаешь об этом, Кеваддха? Может ли тот не благочестивый и не верующий сказать так этому благочестивому верующему?"
– "Может сказать, господин".
– "Поэтому, Кеваддха, я и усматриваю зло в сверхъестественном чуде, опасаюсь, избегаю и стыжусь сверхъестественного чуда".
Каково же, Кеваддха, чудо обнаружения?
Вот, Кеваддха, монах обнаруживает мысли, обнаруживает размышления, обнаруживает устремления рассудка, обнаруживает углубленные рассуждения других существ, других лиц /и говорит/: "Вот что в твоем сердце, таково твое сердце, это твоя мысль". И другой, благочестивый верующий, видит этого монаха, обнаруживающего мысли, обнаруживающего размышления, обнаруживающего устремления рассудка, обнаруживающего углубленные рассуждения и говорящего: "Вот что в твоем сердце, таково твое сердце, это твоя мысль".
И вот этот благочестивый верующий передает другому, не благочестивому и не верующему:
"Как чудесна, почтенный, как необычайна, почтенный, великая сверхъестественная способность и великая власть отшельника. Ведь я видел монаха, обнаруживающего мысли, обнаруживающего размышления, обнаруживающего устремления рассудка, обнаруживающего углубленные рассуждения других существ и других лиц и говорящего: "Вот что в твоем сердце, таково твое сердце, это твоя мысль". И тогда тот не благочестивый и не верующий может сказать этому благочестивому верующему так: "Есть, почтенный, знание, называющееся маника. Благодаря ему этот монах и обнаруживает мысли, обнаруживает размышления, обнаруживает устремления рассудка, обнаруживает углубленные рассуждения других существ, других лиц /и говорит/: "Вот что в твоем сердце, таково твое сердце, это твоя мысль".
Как же ты думаешь об этом, Кеваддха? Может ли тот не благочестивый и не верующий сказать так этому благочестивому верующему?"
– "Может сказать, господин".
– "Поэтому, Кеваддха, я и усматриваю зло в чуде обнаружения, опасаюсь, избегаю и стыжусь чуда обнаружения".
Каково же, Кеваддха, чудо наставления? Вот, Кеваддха, монах наставляет таким образом: "Рассуждайте так, не рассуждайте иначе, внимайте этому, не внимайте тому, откажитесь от того, пребывайте, обретя это". Это, Кеваддха, и называется чудом наставления.
И далее, вот, Кеваддха, в мир приходит Татхагата – архат, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину – превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце, – в ее духе и букве, наставляет в единственно совершенном, чистом целомудрии.
Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: "Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же – как чистый воздух. Нелегко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным". И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает желтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным.
Так, будучи странником, он живет сдержанный воздержанием предписаний для отшельников, придерживаясь должного поведения видя опасность в мельчайших поступках, обязуется следовать заповедям и упражняется в их исполнении, наделен добродетелью тела и добродетелью речи, чист в средствах существования, обладает нравственностью, охраняет врата жизненных способностей, наделен способностью самосознания и вдумчивостью, удовлетворен.

Как же, Кеваддха, монах предан нравственности. Вот, Кеваддха, отказываясь уничтожать живое, и избегая уничтожать живое, без палки и без оружия, скромный, полный сострадания, монах пребывает в доброте и сочувствии ко всем живым существам.
Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь брать то, что не дано ему, избегая брать то, что не дано ему, берущий лишь то, что дано, желающий лишь то, что дано, он пребывает чистый сердцем, же зная воровства.
Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от нецеломудрия, целомудренный он удаляется и воздерживается от всеобщего обычая совокупления.
Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с правдой, надежен, достоин доверия, не обманет людей.
Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от клеветнической речи, избегая клеветнической речи, он не рассказывает в другом месте услышанного, чтобы не вызывать раздора со здешними, и не рассказывает здесь услышанного в другом месте, чтобы не вызвать раздора с тамошними. Он соединяет разобщенных, поощряет соединенных, удовлетворен согласием, доволен согласием, наслаждается согласием, ведет речь, родящую согласие.
Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от грубой речи, избегая грубой речи, он ведет лишь такую речь, которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим людям.
Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от легкомысленной болтовни, избегая легкомысленной болтовни, он говорит вовремя, говорит о действительно происшедшем, говорит с пользой, говорит об истине, говорит о должном поведении, своевременно ведет достопамятную речь, обоснованную, соразмерную, несущую пользу.
Это и есть часть его нравственности.
Он избегает наносить вред семенам и растениям всех видов.
Он избегает принимать пищу не вовремя, принимает пищу раз в день и воздерживается от нее ночью.
Он избегает посещать зрелища с танцами, пением и музыкой.
Он избегает употреблять венки, благовония, притирания, заниматься украшениями и нарядами.
Он избегает пользоваться высоким ложем или большим ложем.
Он избегает принимать золото или серебро.
Он избегает принимать неприготовленное в пищу зерно.
Он избегает принимать женщин и молодых девушек.
Он избегает принимать рабынь и рабов.
Он избегает принимать коз и овец.
Он избегает принимать петухов и свиней.
Он избегает принимать слонов, коров, коней и кобыл.
Он избегает принимать поля и имущество.
Он избегает исполнять обязанности вестника или посыльного.
Он избегает покупать и продавать.
Он избегает обманывать на весах, обманывать в монете, обманывать в мере.
Он избегает криводушия, нечестности, коварства, изворотливости.
Он избегает ранить, убивать, заключать в оковы, разбойничать, грабить, применять насилие. Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности наносить подобным образом вред семенам и растениям всех видов, а именно: плодящимся от корня, плодящимся от ветки, плодящимся от коленца, плодящимся от верхушки и, в-пятых, плодящихся от семени – он избегает наносить подобным образом вред семенам и растениям.
Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности собирать и использовать подобным образом запасы, а именно: запасы еды, запасы питья, запасы одежды, запасы обуви, запасы постелей, запасы благовонии, запасы лакомства – он избегает собирать и использовать подобным образом запасы.
Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск, – он избегает посещать подобным образом зрелища.
Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности предаваться подобным образом игре в кости, и легкомыслию, – а именно: играм "восемь полей", "десять полей", "пространство", "окружной путь", сантика, кхалика, "сучок", "рука-кисточка", играм с шарами, трубочками из листьев, маленьким плугом, моккхачике, играм с маленькой ветряной мельницей, маленькой меркой, повозочкой, маленьким луком, угадыванию букв, угадыванию мыслей, подражанию телесным недостаткам, – он избегает предаваться подобным образом игре в кости и легкомыслию.
Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем, – а именно: удлиненным сиденьем, ложем с изображеньем животных на его подпорках, пышным руном, пестрым стеганым одеялом, белым шерстяным одеялом, шерстяным покрывалом, украшенным цветами, подстилкой из хлопка, шерстяным одеялом с изображением зверей, покрывалом с бахромой по бокам, покрывалом с бахромой по одной стороне, покрывалом, расшитым драгоценностями, шелковым покрывалом, ковром для танцовщиц, покрывалом для слонов, покрывалом для коней, покрывалом для колесниц, покрывалом для кожи черной антилопы, подстилкой из превосходной кожи антилопы кадали, покрывалом с балдахином, ложем с красными подушками у изголовья и в ногах – он избегает пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем.
Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности заниматься подобным образом украшениями и нарядами, а именно: угощением, массажем, омовением, растиранием, пользоваться зеркалом, глазной мазью, венками, притираниями, пудрой для лица, мазью для лица, браслетами, перевязью на голове, тростью для прогулок, лекарствами, мечем, зонтом, пестрыми сандалиями, тюрбаном, диадемой, опахалом из хвоста буйвола, белыми долгополыми одеждами, – он избегает заниматься подобным образом украшениями и нарядами.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к низменным беседам, а именно: беседам о царе, беседам о ворах, беседам о советниках, беседам о войске, беседам об опасности, беседам о сражении, беседам о еде, беседам о питье, беседам об одеждах, беседам о ложах, беседам о венках, беседам о благовониях, беседам о родственниках, беседам о повозках, беседам о деревнях, беседам о торговых селениях, беседам о городах, беседам о странах, беседам о женщинах, беседам о мужчинах, беседам о героях, беседам о дорогах, беседам о водоемах, беседам о прежде умерших, беседам о всякой всячине, разговорам о мире, разговором об океане, беседам о том, что существует и чего не существует, – он избегает подобным образом низменных бесед.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к пререканиям, – а именно: "Ты не знаешь дхармы и должного поведения, – я знаю дхарму и должное поведение!", "Как ты узнаешь дхарму и должное поведение?", "Ты следуешь ложным путем – я следую истинным путем!", "Я последователен – ты непоследователен!", "Ты сказал в конце то, что следовало сказать вначале, и сказал вначале то, что следовало сказать в конце!", "/Мысль/ у тебя не продумана и превратна!", "Твоя речь опровергнута, ты побежден!", "Оставь эту речь или разъясни, если можешь!" – он избегает подобным образом пререканий.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности исполнять подобным образом обязанность вестника или посыльного, а именно, у царей, царских советников, кшатриев, брахманов, домохозяев, юношей, передавая: "иди сюда", "иди туда", "возьми это", "неси это туда", – он избегает исполнять подобным образом обязанности вестника или посыльного.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, бывают и обманщиками и болтунами, и прорицателями и фокусниками, страстно желая все новой и новой прибыли, – он избегает подобным образом обмана и болтовни.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая особенности частей тела, предзнаменования, небесные явления, сны, знаки на теле, изъеденные мышами одежды, созерцая жертвоприношение на огне, жертвоприношение ложкой, жертвоприношение шелухой риса, жертвоприношение краской пыльцой между шелухой и зерном, жертвоприношение зернами риса, жертвоприношение очищенным маслом, жертвоприношение ртом, жертвоприношение кровью, используя знания частей тела, знания строений, знание полей, знание благоприятных заклинаний, знание духов умерших, знание земли, знание змей, знание яда, знание скорпионов, знание мышей, знание птиц, знание ворон, предсказание срока жизни, заговор от стрел, понимания языка животных, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая знаки на драгоценностях, знаки на палках, знаки на одеждах, знаки на мечах, знаки на стрелах, знаки на луках, знаки на оружии, знаки на женщинах, знаки на мужчинах, знаки на юношах, знаки на девушках, знаки на рабах, знаки на рабынях, знаки на слонах, знаки на конях, знаки на буйволах, знаки на быках, знаки на коровах, знаки на козлах, знаки на баранах, знаки на петухах, знаки на перепелах, знаки на ящерицах, знаки на длинноухих животных, знаки на черепахах, знаки на диких зверях, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью – а именно: предсказывая, что будет выступление царя /в поход/, не будет выступления царя, – будет наступление здешнего царя, будет отступление чужого царя, – будет наступление чужого царя, будет отступление здешнего царя, – будет победа здешнего царя, – будет победа одного, будет поражение другого – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью – а именно: предсказывая, что будет затмение Луны, будет затмение Солнца, будет затмение звезд, будет движение Луны и Солнца по своему обычному пути, будет движение Луны и Солнца по необычному пути, будет движение звезд по своему обычному пути, будет движение звезд по необычному пути, будет падение метеоритов, будет пламя, охватившее горизонт, будет землетрясение, будет гром с неба, будет восход, заход, замутнение, очищение Луны, Солнца, звезд; предсказывая, что таков будет результат затмения Луны, что таков будет результат затмения Солнца, что таков будет результат затмения звезд, что таков будет результат движение Луны и Солнца по своему обычному пути, что таков будет результат движения Луны и Солнца по своему необычному пути, таков будет результат движения звезд по своему обычному пути, таков будет результат движения звезд по необычному пути, таков будет результат падения метеоров, таков будет результат пламени, охватившего горизонт, таков будет результат землетрясения, таков будет результат грома с неба, таков будет результат восхода, захода, замутнения, очищения Луны, Солнца, звезд – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью – а именно: предсказывая, что будет обильный дождь, будет недостаток в дожде, будет обилие пищи, будет недостаток в пище, будет спокойствие, будет опасность, будет болезнь, будет здоровье; считая по пальцам, вычисляя, производя сложение, сочиняя стихи, рассуждая о природе, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: устанавливая благоприятное время для введения новобрачной в дом, выдачи дочери замуж, мирных переговоров, вражды, взыскания долгов, раздачи денег; вызывая колдовством счастья, вызывая несчастье, вызывая выкидыш, сковывая язык, смыкая челюсти, заговаривая руки, заговаривая уши, вопрошая зеркало о будущем, вопрошая девушку, вопрошая божество, почитая Солнце, почитая Великого, извергая огонь изо рта, призывая Сири, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни.
Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: склоняя на милость богов, исполняя обеты, заклиная духов умерших, пребывая в земляном жилище, вызывая потенцию, вызывая импотенцию, определяя место для постройки, освящая место; совершая ритуальное полоскание рта, омовение жертвоприношению; предписывая рвотное, слабительное, очищающее сверху, очищающее снизу, очищающее голову, масло для ушей, облегчающее средство для глаз, снадобье для носа, глазную мазь, умащивание; бывая глазными врачами, хирургами, леча детей, добывая целебные коренья, освобождая от ставшего ненужным лекарства, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни.
Это и есть часть его нравственности.
И вот, Кеваддха, этот монах, обладающий подобной нравственностью, не видит ниоткуда опасности в том, что касается нравственной воздержанности. Подобно тому, великий царь, как повелитель, помазанный на царство и избавившийся от неприятелей – так же точно, великий царь, и монах, обладающий подобной нравственностью, не видит ниоткуда опасности в том, что касается нравственной воздержанности. Наделенный этим праведным сводом нравственных предписаний, он испытывает безупречное внутреннее счастье.
Таким, Кеваддха, бывает монах, наделенный нравственностью.

Как же, Кеваддха, монах охраняет врата жизненных способностей?
Вот, Кеваддха, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха.
Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям.
Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям.
Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания.
Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям.
Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье.
Таким, великий царь, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей.

Как же, Кеваддха, монах наделен способностью самосознания и вдумчивостью?
Вот, Кеваддха, монах вдумчиво действует, когда он идет вперед и идет назад, вдумчиво действует, когда глядит вперед и глядит по сторонам, вдумчиво действует, когда сгибается и распрямляется, вдумчиво действует, когда носит ткань, сосуд для подаяния и верхнюю одежду, вдумчиво действует, когда ест, пьет, разжевывает, пробует на вкус, вдумчиво действует, когда испражняется и мочится, вдумчиво действует, когда ходит, стоит, сидит, спит, бодрствует, говорит, молчит.
Таким, великий царь, бывает монах, наделенный способностью самосознания и вдумчивостью.
Как же, Кеваддха, монах удовлетворен?
Вот, Кеваддха, монах удовлетворен верхней одеждой, поддерживающей тело, и чашей для милостыни, поддерживающей утробу; куда бы он ни отправился, он отправляется, беря с собой все свое добро. Подобно тому, Кеваддха, как крылатая птица, куда бы ни полетела, летит, неся с собой перья, так же точно, великий царь, и монах, удовлетворенный верхней одеждой, поддерживающей тело, и чашей для милостыни, поддерживающей утробу, куда бы он ни отправлялся, отправляется, беря с собой все свое добро.
Таким, Кеваддха, бывает удовлетворенный монах.
Наделенный этим праведным сводом нравственных предписаний, и наделенный этой праведной воздержанностью и жизненными силами, и наделенный этой праведной внимательностью и вдумчивостью, и наделенный этой праведной удовлетворенностью он удаляется в уединенную обитель – в лесу у подножия дерева, на горе, в пещере, в расщелине скалы, у кладбища, в лесной чище, на открытом месте, на груде соломы. Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит там после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании. Отказавшись от алчности к мирскому, он пребывает свободным сердцем от алчности, очищает мысли от алчности. Отказавшись от греха злонамеренности, он пребывает свободный мыслями от злонамеренности, в доброте и сочувствии ко всем живым существам он очищает мысли от злонамеренности, отказавшись от косности, он пребывает свободный от косности, ощущая в себе способность ясного воззрения, внимательный и вдумчивый он очищает мысли от косности. Отказавшись от беспокойства и терзаний, он пребывает свободным от беспокойства, внутренне умиротворенный в мыслях, он очищает мысли от беспокойства и терзаний. Отказавшись от сомнения, он пребывает за пределами сомнения; лишенный неуверенности в хороших свойствах, он очищает мысли от сомнения.
Подобно тому, Кеваддха, как если человек, взяв в долг, откроет дело, это его дело будет процветать, он сможет оплатить прежние долговые обязательства, и у него еще сверх того останется, на что поддерживать жену, и он сможет сказать себе: "Вот, прежде я, взяв в долг, открыл дело, это мое дело стало процветать, и я смог оплатить прежние долговые обязательства, и у меня еще сверх того остается на что поддерживать жену", – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.
Подобно тому, Кеваддха, как если человека постигнет недуг, он будет страдать, тяжело болеть, и еда не будет ему впрок, и в теле не останется силы; и со временем он освободится от этого недуга, и еда будет ему впрок, и в теле его будет сила, и он сможет сказать себе: "Вот прежде меня постиг недуг, я страдал, тяжело болел, и еда не была мне впрок, и в теле моем не осталось силы; теперь же я освободился от этого недуга, и еда мне впрок, и в теле есть сила", – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.
Подобно тому, Кеваддха, как если человек будет заключен в темницу, и со временем освободиться от этого заточения здравым и невредимым, и ничего не потеряет из имущества, и сможет сказать себе: "Вот прежде я был заключен в темницу, теперь же освободился от этого заключения здравым и невредимым, и нечего не потерял из имущества", – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.
Подобно тому, Кеваддха, как если человек будет рабом, не зависящим от себя, зависящим от другого, не имеющим право идти куда хочет, и со временем освободиться от этого рабства, став зависящим от себя, не зависящим от другого, раскрепощенным, имеющим право идти, куда хочет, и сможет сказать себе: "Вот прежде я, был рабом, не зависящим от себя, зависящим от другого, не имеющим право идти куда хочу, теперь же я освободился от рабства, став зависящим от себя, не зависящим от другого, раскрепощенным, имеющим право идти, куда хочу", – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.
Подобно тому, Кеваддха, как если человек с богатством и имуществом будет следовать по труднопроходимой дороге в голоде и в страхе и со временем оставит позади трудную дорогу, спокойно и без страха, здравым достигнет края деревни и сможет сказать себе: "Вот, прежде я с богатством и имуществом следовал по труднопроходимой дороге в голоде и в страхе, и теперь же, оставит позади эту трудную дорогу, спокойно и без страха здравым достиг края деревни", – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.
Так же точно, Кеваддха, и монах, не отказавшись от этих пяти преград, видит себя словно в долгу, словно в болезни, словно в темнице, словно в рабстве, словно на труднопроходимой дороге. И подобно этому, Кеваддха, монах, отказавшись от этих пяти преград, так же точно видит себя, великий царь, словно свободным от долга, словно свободным от болезни, словно освободившимся от заточения, словно раскрепощенным, словно находящемся в спокойном пристанище. Когда он видит себя отказавшимся от этих пяти преград, в нем рождается удовлетворенность, у удовлетворенного рождается радость, от радости в сердце успокаивается тело, успокоившиеся телом ощущает счастье, счастливый сосредоточен в мыслях. Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, он достигает первой ступени созерцания, – связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье – и пребывает в ней. Он обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рожденным уединенностью, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным уединенностью.
Подобно тому, Кеваддха, как искусный банщик, или ученик банщика, насыпав мыльный порошок в металлический сосуд и постепенно окропляя со всех сторон водой станет обливать его так, что получиться мыльный ком, омытый влагой, пронизанный влагой, внутри и снаружи пропитанный влагой, но не источающий ее, так же точно, Кеваддха, и монах обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рожденным уединенностью, и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным уединенностью.
Это, Кеваддха, и называется чудом наставления.
И далее, Кеваддха, монах, подавив устремленный рассудок и углубленное рассуждение, достигает второй ступени созерцания – несущей внутреннее успокоение и собранность в сердце, лишенной устремленного рассудка, лишенной углубленного рассуждения, рожденной сосредоточенностью, дарующий радость и счастье – и пребывает в ней. Он обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рожденным сосредоточенностью, и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным сосредоточенностью.
Подобно тому, Кеваддха, как озеро, питаемое водой, бьющей из-под земли, хоть и не будет иметь ни притока воды с восточной стороны, ни притока воды с западной стороны, ни притока воды с северной стороны, ни притока воды с южной стороны, и божество не будет время от времени надлежащим образом доставлять ему дождь, – но потоки прохладной воды, бьющей из-под земли, питая его озеро, обольют, зальют, переполнят, пропитают это озеро прохладной водой, и не останется во всем озере ничего, что не было бы пропитано прохладной водой, так же точно, Кеваддха, и монах обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рожденным сосредоточенностью, и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным сосредоточенностью.
Таков, Кеваддха, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
И далее, Кеваддха, монах отвращается от радости и пребывает в уравновешенности; наделенный способностью самосознания и вдумчивостью, испытывая телом то счастье, которые достойные описывают: "уравновешенный, наделенный способностью самосознания, пребывающий в счастье", он достигает третьей ступени созерцания и пребывает в ней. Он обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело счастьем, свободным от радости, и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано счастьем, свободным от радости.
Подобно тому, Кеваддха, как в пруду с голубыми лотосами, пруду с красными лотосами, пруду с белыми лотосами отдельные голубые лотосы, или красные лотосы, или белые лотосы рождены в воде, выросли в воде, омыты водой, целиком погружены в воду, питаются ею, они от кончиков до корней облиты, залиты, переполнены, пропитаны прохладной водой, и не остается во всех голубых лотосах, или красных лотосах, или белых лотосах ничего, что не было бы пропитано прохладной водой, так точно, великий царь, и монах обливает, обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело счастьем, свободным от радости и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано счастьем, свободным от радости.
Таков, Кеваддха, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
И далее, Кеваддха, монах, отказавшись от счастья, отказавшись от несчастья, избавившись от прежней удовлетворенности и неудовлетворенности, достигает четвертой ступени созерцания – лишенной несчастья, лишенной счастья, очищенной уравновешенностью и способностью самосознания и пребывает в ней. Он сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано чистым, совершенным разумом.
Подобно тому, Кеваддха, как человек сидел бы укутанный с головой в белое одеяние так, что не осталось бы на всем теле места, которое не было бы покрыто белым одеянием, так же точно, великий царь, и монах сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано чистым совершенным разумом.
Это, Кеваддха, и называется чудом наставления.
Так с сосредоточенной мыслью – чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: "Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание".
Подобно тому, Кеваддха, как если драгоценный камень велурия – прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами, – продета нить – синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить – и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: "Вот драгоценный камень велурия – прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами, – и в него продета эта нить – синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая" – так же точно, Кеваддха, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: "Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание".
Таков, Кеваддха, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
Так, с сосредоточенной мыслью – чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – он направляет и обращает мысль к сотворению тела, состоящего из разума. Их этого своего тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, наделенное всеми большими и малыми частями, не знающее ущерба в жизненных способностях Подобно тому, Кеваддха, как человек, извлекая тростинку из влагалища мунджи, может сказать себе: "Вот мунджа, вот – тростинка, одно – мунджа, другое – тростинка, но ведь тростинка извлечена из мунджи", или же подобно тому, Кеваддха, как человек, извлекая меч из ножен, может сказать себе: "Вот – меч, вот – ножны, одно – меч, другое – ножны. Но ведь меч извлечен из ножен", или же подобно тому, Кеваддха, как человек, вытаскивая змею из сбрасываемой ею кожи, может сказать себе: "Вот – змея, вот – кожа, одно – змея, другое – кожа, но ведь змея вытащена из кожи" – так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – направляет и обращает мысль к сотворению тела, состоящего из разума. Из этого своего тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, наделенное всеми большими и малыми частями, не знающее ущерба в жизненных способностях.
Таков, Кеваддха, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
Так с сосредоточенной мыслью – чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – он направляет и обращает мысли к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: будучи одним, становится многочисленным, будучи многочисленным, становится одним; становится видимым для глаз, скрытым от глаз, беспрепятственно проходит через стену, через ограду, через гору, словно через воздух; опускается в землю и поднимается из нее, словно из воды; не погружаясь идет по воде, словно по земле; сидя со скрещенными ногами, возносится в небо, словно крылатая птица; касается рукой и схватывает Солнце и Луну – эти столь великие, столь чудесные светила; своим телом он достигает даже мира Брахмы.
Подобно тому, Кеваддха, как искусный гончар или ученик гончара может сделать и изготовить из хорошо обработанной глины сосуд, какой пожелает, или же подобно тому, великий царь, как искусный резчик по слоновой кости или ученик резчика по слоновой кости может сделать и изготовить из хорошо обработанной слоновой кости такой сосуд из слоновой кости, какой пожелает, или же подобно тому, великий царь, как искусный золотых дел мастер или ученик золотых дел мастера может сделать и изготовить из хорошо обработанного золота сосуд, какой пожелает, – так же точно, Кеваддха, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – направляет и обращает мысль к разным видам сверхъестественных способностей. Он осуществляет различные виды сверхъестественных способностей: будучи одним, становится многочисленным, будучи многочисленным, становится одним; становится видимым для глаз, скрытым от глаз, беспрепятственно проходит через стену, через ограду, через гору, словно через воздух; опускается в землю и поднимается из нее, словно из воды; не погружаясь, идет по воде, словно по земле; сидя со скрещенными ногами, возносится в небо, словно крылатая птица; касается рукой и схватывает Солнце и Луну – это столь великие, столь чудесные светила; своим телом он достигает даже мира Брахмы.
Таков, Кеваддха, зримый плод отшельничества, который и прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
Так с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой – он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков – и божественные и человеческие, далекие и близкие.
Подобно тому, Кеваддха, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: "Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга", – также точно, Кеваддха, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой – направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков – и божественные и человеческие, далекие и близкие.
Таков, Кеваддха, зримый плод отшельничества, который и прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
Так, Кеваддха, с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой – он направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их.

Наделенную страстью мысль он постигает как наделенную страстью мысль.
Свободную от страсти мысль он постигает как свободную от страсти мысль.
Наделенную ненавистью мысль он постигает как наделенную ненавистью мысль.
Свободную от ненависти мысль он постигает как свободную от ненависти мысль.
Наделенную заблуждением мысль он постигает как наделенную заблуждением мысль.
Свободную от заблуждения мысль он постигает как свободную от заблуждения мысль.
Собранную мысль он постигает как собранную мысль.
Несобранную мысль он постигает как несобранную мысль.
Великую мысль, он постигает как великую мысль.
Невеликую мысль, он постигает как невеликую мысль.
Превзойденную мысль он постигает как превзойденную мысль.
Непревзойденную мысль он постигает как непревзойденную мысль.
Сосредоточенную мысль он постигает как сосредоточенную мысль.
Не сосредоточенную мысль он постигает как не сосредоточенную мысль.
Освобожденную мысль он постигает как освобожденную мысль.
Не освобожденную мысль он постигает как не освобожденную мысль.

Подобно тому, Кеваддха, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой – направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их.

Наделенную страстью мысль он постигает как наделенную страстью мысль.
Свободную от страсти мысль он постигает как свободную от страсти мысль.
Наделенную ненавистью мысль он постигает как наделенную ненавистью мысль.
Свободную от ненависти мысль он постигает как свободную от ненависти мысль.
Наделенную заблуждением мысль он постигает как наделенную заблуждением мысль.
Свободную от заблуждения мысль он постигает как свободную от заблуждения мысль.
Собранную мысль он постигает как собранную мысль.
Несобранную мысль он постигает как несобранную мысль.
Великую мысль он постигает как великую мысль.
Невеликую мысль он постигает как невеликую мысль.
Превзойденную мысль он постигает как превзойденную мысль.
Непревзойденную мысль он постигает как непревзойденную мысль.
Сосредоточенную мысль он постигает как сосредоточенную мысль.
Не сосредоточенную мысль он постигает как не сосредоточенную мысль.
Освобожденную мысль он постигает как освобожденную мысль.
Не освобожденную мысль он постигает как не освобожденную мысль.

Таков, Кеваддха, зримый плод отшельничества, который и прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
Так с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: "Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь" – так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях.
Подобно тому, Кеваддха, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: "Вот я пришел из своей деревне в другую деревню – там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал, – а из этой деревни пришел в ту деревню – и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал, – а из этой деревни возвратился в свою деревню" – так же точно, Кеваддха, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой – направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: "Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь" – так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях.
Таков, Кеваддха, зримый плод отшельничества, который и прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества. Так с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапя
тнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой – направляет и обращает мысль к знанию, о том, как существа оставляют свою жизнь и вновь рождаются. Очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: "Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведение тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире". – Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными.
Подобно тому, Кеваддха, как если человек, стоящий на террасе над серединой перекрестка, видит, как люди входят в дом, выходят, двигаются по проезжей дороге, сидят на середине перекрестка, он может сказать себе: "Эти люди входят в дом, эти выходят, эти двигаются по проезжей дороге, эти сидят на середине перекрестка", – так же точно, Кеваддха, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой – направляет и обращает мысль к знанию о том, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются. Очищенный божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: "Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, аду. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведением тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, проистекающими из истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире". – Так, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными.
Таков, Кеваддха, зримый плод отшельничества, который и прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
Так с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – он обращает и направляет мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он постигает в согласии с истиной: "Это страдание", постигает в согласии с истиной: "Это возникновение страдания", постигает в согласии с истиной: "Это уничтожение страдания", постигает в согласии с истиной: "Это путь, ведущий к уничтожению страдания", постигает в согласии с истиной: "Это греховные свойства", постигает в согласии с истиной: "Это возникновение греховных свойств", постигает в согласии с истиной: "Это уничтожение греховных свойств", постигает в согласии с истиной: "Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств". У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: "Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием".
Это, Кеваддха, и называется чудом наставления.

Таковы, Кеваддха, три чуда, о которых я возгласил, сам испытав и осуществив их. Когда-то давно, Кеваддха, в этой же общине монахов у одного монаха возникло в сердце такое размышление: "Где же уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
И вот, Кеваддха, этот монах достиг такого вида сосредоточенности, что перед его сосредоточенной мыслью открылся путь, ведущий к миру богов.
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к богам, находящимся при четырех великих царях, и, приблизившись, так сказал богам, находящимся при четырех великих царях: "Где же, достопочтенные, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, боги, находящиеся при четырех великих царях, сказали этому монаху: "Мы тоже на знаем, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха. Но есть, монах, четыре великих царя – превосходнее и возвышеннее нас. Они и должны знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: "элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к Четырем великим царям, и приблизившись, так сказал Четырем великих царям: "Где же, достопочтенные, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, Четыре великих царя сказали этому монаху:
"Мы тоже не знаем, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха". Но есть, монах, боги, называющиеся Тридцатью тремя – превосходнее и возвышеннее нас. Они и должны знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к Тридцати трем богам и, приблизившись, так сказал Тридцати трем богам:
"Где же, достопочтенные, уничтожаются без остатка эти четыре уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, Тридцать три бога сказали этому монаху:
"Мы тоже не знаем, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха. Но есть, монах, повелитель богов по имени Сакка – превосходнее и возвышеннее нас. Он и должен знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к повелителю богов Сакке и, приблизившись, так сказал повелителю богов Сакке:
"Где же, достопочтенный, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, повелитель богов Сакка сказал этому монаху:
"Я тоже не знаю, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха. Но есть, монах, боги по имени Яма – превосходнее и возвышеннее меня. Они и должны знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к богам Яма, и приблизившись, так сказал богам Яма: "Где же, достопочтенные, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, боги Яма сказали этому монаху:
"Мы тоже не знаем, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха". Но есть, монах, сын бога по имени Суяма – превосходнее и возвышеннее нас. Он и должен знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к сыну бога Суяме и, приблизившись, так сказал сыну бога Суяме:
"Где же, достопочтенный, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, сын бога Суяма так сказал этому монаху:
"Я тоже не знаю, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха. Но есть, монах, боги по имени Тусита – превосходнее и возвышеннее меня. Они и должны знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к богам Тусита, и приблизившись, так сказал богам Тусита: "Где же, достопочтенные, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, боги Тусита так сказали этому монаху:
"Мы тоже не знаем, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха". Но есть, монах, сын бога по имени Сантусита – превосходнее и возвышеннее нас. Он и должен знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к сыну бога Сантусите и, приблизившись, так сказал сыну бога Сантусите:
"Где же, достопочтенный, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, сын бога Сантусита так сказал этому монаху:
"Я тоже не знаю, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха. Но есть, монах, боги по имени Нимманарати – превосходнее и возвышеннее меня. Они и должны знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к богам Нимманарати, и приблизившись, так сказал богам Нимманарати: "Где же, достопочтенные, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, боги Нимманарати так сказали этому монаху:
"Мы тоже не знаем, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха". Но есть, монах, сын бога по имени Суниммита – превосходнее и возвышеннее нас. Он и должен знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к сыну бога Суниммите и, приблизившись, так сказал сыну бога Суниммите: "Где же, достопочтенный, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, сын бога Суниммита так сказал этому монаху:
"Я тоже не знаю, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха. Но есть, монах, боги по имени Параниммита-Варасватти – превосходнее и возвышеннее меня. Они и должны знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к богам Параниммита-Варасватти, и приблизившись, так сказал богам Параниммита-Варасватти:
"Где же, достопочтенные, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, боги Параниммита-Варасватти так сказали этому монаху:
"Мы тоже не знаем, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха". Но есть, монах, сын бога по имени Васаватти – превосходнее и возвышеннее нас. Он и должен знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к сыну бога Васаватти и, приблизившись, так сказал сыну бога Васаватти:
– "Где же, достопочтенные, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, сын бога Васаватти так сказал этому монаху:
"Я тоже не знаю, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха. Но есть, монах, боги, которые зовутся принадлежащими к свите Брахмы, – превосходнее и возвышеннее меня. Они и должны знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
И вот, Кеваддха, этот монах достиг такого вида сосредоточенности, что перед его сосредоточенной мыслью открылся путь, ведущий к миру Брахмы.
И вот, Кеваддха, этот монах приблизившись, так сказал богам, принадлежащим к свите Брахмы:
"Где же, достопочтенные, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, боги, принадлежащие к свите Брахмы, так сказали этому монаху:
"Мы тоже не знаем, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха. Но есть, монах, Брахма, великий Брахма, победоносный, непобедимый, всевидящий, всесильный, владыка, творец, созидатель, наилучший устроитель, повелитель, отец бывшего и будущего – превосходнее и возвышеннее нас. Он и должны знать, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха".
– "Где же, достопочтенные, сейчас этот великий Брахма?"
– "Мы тоже не знаем, монах, ни откуда Брахма, ни где Брахма, ни куда направляется Брахма. Но когда, монах, появляются знамения, рождается свет, открывается сияние, то тогда открывается Брахма. Ведь знамения, предшествующие откровению Брахмы, таковы, что рождается свет и открывается сияние".
И вот, Кеваддха, вскоре ему открылся великий Брахма.
И вот, Кеваддха, этот монах приблизился к великому Брахме и, приблизившись, сказал великому Брахме:
"Где же, достопочтенный, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда, Кеваддха, так было сказано, великий Брахма так сказал этому монаху:
"Я, монах, – Брахма, великий Брахма, победоносный, непобедимый, всевидящий, всесильный, владыка, творец, созидатель, наилучший устроитель, повелитель, отец бывшего и будущего".
И вот, Кеваддха, этот монах во второй раз сказал великому Брахме:
"Я не спрашиваю этого, достопочтенный: "Являешься ли ты Брахмой, великим Брахмой, победоносным, непобедимым, всевидящим, всесильным, владыкой, творцом, созидателем, наилучшим устроителем, повелителем, отцом бывшего и будущего?" Вот, что я спрашиваю, достопочтенный: "Где же, достопочтенный, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
И вот, Кеваддха, великий Брахма во второй раз сказал этому монаху:
"Я, монах, – Брахма, великий Брахма, победоносный, непобедимый, всевидящий, всесильный, владыка, творец, созидатель, наилучший устроитель, повелитель, отец бывшего и будущего".
И вот, Кеваддха, этот монах в третий раз сказал великому Брахме:
"Я не спрашиваю этого, достопочтенный: "Являешься ли ты Брахмой, великим Брахмой, победоносным, непобедимым, всевидящим, всесильным, владыкой, творцом, созидателем, наилучшим устроителем, повелителем, отцом бывшего и будущего?"
Вот, что я спрашиваю, достопочтенный: "Где же, достопочтенный, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
И вот, Кеваддха, великий Брахма взял этого монаха за руки, отвел в сторону и так сказал этому монаху:
"Вот, монах, эти боги, принадлежащие к свите Брахмы, считают так: "Нет ничего, что не видно Брахме; нет ничего, что не известно Брахме; нет ничего, что не испытано Брахмой". Поэтому я не отвечал в их присутствии. И я тоже не знаю, монах, где уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха. Поэтому, монах, ты поступил здесь дурно, ты сделал неправильно, что оставив без внимания Блаженного, отправился в другое место в поисках ответа на этот вопрос. Иди же, монах, и, приблизившись к Блаженному, задал ему этот вопрос, и как Блаженный ответит тебе, – так и считай".
И вот, Кеваддха, столь же быстро, как человек может протянуть согнутую руку или может согнуть протянутую руку, этот монах оставил мир Брахмы и появился передо мной. И вот, Кеваддха, монах приветствовал меня и сел в стороне. И, сидя в стороне, Кеваддха, этот монах сказал мне так: "Где же, господин, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?"
Когда так было сказано, я, Кеваддха, сказал этому монаху:
"Когда-то давно, монах, морские торговцы, выходя из корабля в море, брали с собой птицу, видящую берег. Когда с корабля исчезал из вида берег, они выпускали птицу. И она летела в восточную сторону, летела в южную сторону, летела в западную сторону, летела в северную сторону, летела вверх, летела в промежуточные страны света. И если где-либо видела берег, то летела туда. Если же она нигде не видела берега, то возвращалась назад на корабль. Так же точно и ты, монах, отправился в поиски до самого мира Брахмы и, не найдя ответа на этот вопрос, вернулся ко мне. И не следует, монах, так задавать этот вопрос: "Где же, господин, уничтожаются без остатка эти четыре великих элемента, а именно: элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха?" Вот как следует, монах, задавать этот вопрос: "Где лишены основания вода и земля, огонь, воздух? Где лишены основания длинное и короткое, тонкое и грубое, приятное и неприятное? Где уничтожаются без остатка имя и образ?"
И вот ответ на это:
Вот лишенное признаков, бесконечное, отовсюду имеющее доступ разумение. Здесь лишены основания вода и земля, огонь и воздух.
Здесь лишены основания длинное и короткое, тонкое и грубое, приятное и неприятное;
Здесь уничтожаются без остатка имя и образ.
С уничтожением разума все это уничтожается здесь".

Так сказал Блаженный. И удовлетворенный юный домоправитель Кеваддха возрадовался словам Блаженного.

Окончена одиннадцатая Кеваддха сутта