Ядерный реактор дзен

Материал из Buddha World.

Текст Сёдо Харада Роси

Хотя имя Харада Роси в Америке не так широко известено, но он является одним из нескольких японских наставников Дзэн, которые обучают в первую очередь иностранцев. Ходзан Алан Сэнаукэ1 беседует с этим мощным и ошеломляющим учителем обо всем от кэнсё и роли тела в дзадзэн до информационного общества и неспокойности нашего времени.

Вступительное слово Ходзана Алана Сэнаукэ

Один друг рассказывал мне, что его первая встреча с Сёдо Харада Роси во время сандзэна, личной встречи ученика с наставником Дзэн, была подобна «сидению напротив ядерного реактора». Мой собственный опыт был точно таким же, и следующий раз не очень отличался от этого, .. и следующий за ним раз… Сёдо Харада учитель экстраординарной энергии и глубины. Он настоятель храма школы Риндзай-дзэн с необычным призванием – обучать западных учеников. Он настоятель монастыря Согэндзи в городе Окаяма в Японии и монастыря Тахома, что находится на Уидби Айлэнд в Вашингтоне. Также он поддерживает дзэндо и группы, занимающиеся дзадзэн, в США, Дании, Германии, Венгрии, Польше, Швейцарии, Индии.

В Согэндзи, Тахоме и во время своих различных путешествий, Харада Роси работает вместе с Присциллой Дайти Сторандт. Ти-сан, как обычно все ее зовут, сестра по Дхарме Сёдо Харада, они вместе обучались у Ямада Мумон Роси. Она последовала за Харада Роси в Согэндзи и помогает ему в переводе его лекций и во время приватных встреч сандзэн. Ее теплота, радость, серьезное присутствие идеально дополняют энергию Харада Роси. Они прекрасная команда.

Согэндзи был построен в семнадцатом веке, как место затворничества для клана Икэда, который был даймё, провинции Бидзэн. Харада Роси, Ти-сан и я провели около двух дней в бывшем скрипториуме даймё, осматривали сад и пруд Согэндзи. Второе интервью прошло в Тахоме, во время сэссина. Роси отвечал на все вопросы на японском, своим глубоким, скрежещущим голосом, на момент уходя в себя, чтобы подыскать слово, которое затем прорывалось в яркое выражение.

Я глубоко благодарен Ти-сан за ее мгновенный и точный перевод, а так же Тому Юхо Киршнеру, который впоследствии тщательно переводил и переводил интервью, советуясь с Ти-сан, чтобы уловить тончайший вкус момента.

Алан Сэнаукэ: Роси, как Вы пришли к практике Дзэн?

Харада Роси: Я родился в храме Дзэн в Нара. Но в действительности я начал практику благодаря случайной встрече с моим учителем, Ямада Мумон Роси. Однажды, когда я учился в старших классах, по поручению моего отца я поехал в Мёсиндзи. Я сел в автобус, был час пик, обернувшись, я заметил пожилого священника в рясе, он читал книгу. Пока я стоял в проходе – юноша, который жил в храме лишь по причине своего рождения – я оказался глубоко затронут обликом этого человека, который выглядел столь глубоким, столь спокойным, он излучал такое сияние духа. По сравнению с ним, люди вокруг выглядели меланхоличными, отягощенными своими мыслями и заботами.

Я решил посмотреть, где же он сойдет. Он покинул автобус у Мёсиндзи, ровно там же, где и я. Я следовал за ним до Рэйун-ин, одиним из небольших храмов на территории Мёсиндзи. Позже я узнал, что это был Мумон Роси, священник из Рэйун-ин, настоятель Сёфукудзи, монастыря в Кобэ, и ректор университета Ханадзоно, университета школы Риндзай-дзэн в Киото.

Эта встреча заставила меня осознать, сколь ограничено было мое понимание Буддизма. Я сомневаюсь, что я стал бы монахом, не встреть я Ямада Мумон Роси. Благодаря ему я осознал, как внутренние качества человека могут ярко светить сквозь все его существо. Таким образом, после окончания университета, я вступил в Сёфукудзи, чтобы начать практику под руководством Мумон Роси. Моя жизнь сегодня полностью является результатом той встречи с ним.

Когда Вы приехали сюда, в Согэндзи?

Однажды Мумон Роси сказал: «Есть один храм в Окаяме, называется Согэндзи, и старому священнику очень тяжело поддерживать там все одному. Не хотел бы ты помочь ему?» Старым священником был Кансэй-сан, вышедший на пенсию настоятель Согэндзи. С тех пор прошло уже больше двадцати лет.

Додзё, где проходила практика, было закрыто к тому моменту более семидесяти лет. Мы стали делать там то, что мы всегда делали в Сёфукудзи – ранний подъем, в течение дня дзадзэн, уборка и тому подобное. В самом начале не было никаких особых планов. Нас здесь было всего двое или трое . Согэндзи и Тахома устроены уникальным образом – как центри практики для западных учеников. Каким образом удалось дать этому развернуться?

Мумон Роси акцентировал внимание на том, что в духовной практике нет ни Востока, ни Запада, что важно, так это присутствие бодхисаттвы. Это не имеет отношения к тому, мирянин это или монах, желание найти Путь- вот единственный критерий для практики. Для тех, кто пересекает океан ради практики, Дзэн является чем-то большим, чем просто работа. Люди ставят на кон свое будущее ради практики.

В последние сорок лет множество великих японских учителей приезжают на Запад, чувствуя связь с Западом. Почему?

Это естественное течение. Люди склоняются в направлении того, что они ищут. Это естественно, желать учить тех, кто хочет учиться. Даже если ты находишься там, где ты родился и вырос, но никто вокруг не интересуется тем, чему ты учишь, тебе не будет интересно обучать таких людей. Подобное происходит с Итиро Судзуки, игроком в бейсбол. Он почувствовал, что он хочет быть в стране, где действительно нужно его чувство игры.

Как Вы полагаете, в чем мы, западные люди, нуждаемся, чтобы развивать наше понимание? Самое важное, что нужно развивать, это любовь к людям и любовь к своей стране. Без этого мы впадаем в концептуализацию.

Что Вы имеете ввиду под «любовью к своей стране»? Каким образом мы можем выразить это в нашей практике? То, что мы получаем от нашей страны – наша безопасность, средства к существованию, воспитание, наше развитие, как людей – это не о политической системе или о том правительстве, что мы сейчас имеем, это о том месте, где мы живем. Я не имею ввиду экономическую прибыль или преимущества страны с политической точки зрения, речь о том, чтобы ценить наш дом, это место.

Каким образом человек может любить свою страну не впадая в национализм?

В сутрах говориться, что мы должны отпустить все идеи о себе, существе, жизни или душе. До того, пока мы не превзойдем все это, мы лишь погружаемся дальше и дальше в свои неудачные попытки любить других людей и свою страну.

Сейчас это сложный вопрос для Америки. Глубокая любовь к стране, что есть у нас, зачастую смешивается с политической системой, которая предположительно эту нацию поддерживает. Наши лидеры играют на нашем патриотизме, когда они ввязываются в политические или военные авантюры. Кто-то может назвать это национализмом. Я думаю, это опасная тенденция. Как мы можем прорваться сквозь эти заблуждения?

Люди не должны поддерживать систему, где одни люди убивают других. Мы не можем поддерживать это как буддисты.

Хотя невозможно ответить на этот вопрос абстрактно. Мы должны расмматривать каждый случай отдельно. Но нужно провести четкую линию, учение Будды это где мы не должны создавать конфликтов и убивать. Если в какой-то момент человек должен выбирать между тем, что делает его страна и тем, во что он верит, как буддист, он безусловно должен выбрать точку зрения Будды.

Дзэн в войне

Роси, я знаю, что Вы были озабочены ролью японского буддизма, а особенно школ Дзэн, во Второй Мировой Войне. Каким образом организации Дзэн впали в такую ошибку?

Выход за пределы концепции «себя», существа, жизни и души должен сопровождаться сильным чувством социума, осознанием действительной социальной ситуации в мире. Без этого можно по собственной невнимательности оказаться захваченным обстоятельствами.

Что такое действительная социальная ситуация в мире?

Есть разные взгляды на мир. Например, есть научный взгляд, который упускает духовную точку зрения. И то, что люди получают благодаря различным средствам массовой информации, зачастую отфильтровывается через желание получить выгоду, желание сделать так, чтобы люди видели вещи определенным образом – это абсолютно ненадежно. Таким образом мы можем так никогда и не узнать, что же в действительности происходит в мире. Так было всегда, но особенно правдиво это именно сейчас. В прошлом люди были ограниченны не получая надежную информацию. А сегодня огромной проблемой является искажение информации.

Уйдя от средств массовой информации, каким образом Вы видите действительную ситуацию в мире?

Страны и их лидеры не видят жизнь, как что-то, созданное из индивидуумов. В основном они видят то, что принесет материальную выгоду. Для них люди в стране - части машины, которые используются до самого предела.

В случае с Японией во время Второй Мировой Войны, можете ли Вы сказать, что буддийские священники и лидеры, которые поддерживали войну, имели действительную реализацию?

Эти буддийские лидеры могли быть не совсем полностью освобожденными от концепции «эго». Человек может быть освобожден внутри, но ему еще нужно много работать, чтобы реализовать освобождение в контексте общества.

Но зачастую крайне сложно высказывать точку зрения, направленную против общественного мнения и интересов правительства. Это мы можем сказать и о ситуации в Америке после террористических атак. Но, как бы то ни было, мы не должны бояться этих сложностей.

Хотя буддийские лидеры во время Второй Мировой Войны могли обладать огромным личным внутренним пониманием, но их понимание мира за пределами Японии было крайне ограниченным. Я верю, что именно это послужило одной из основных причин их серьезных ошибок в суждениях.

Но каково было их понимание буддизма?

Безусловно, они понимали и любили Будду, иначе они не могли бы быть наставниками.

Что позволило им поддержать национализм, пошедший по пути насилия, с одной стороны, и буддизм с другой стороны? Такое ощущение, что здесть существует какой-то раскол.

Существует учение Будды о единстве всего мира в Дхарме. Вот как, возможно, наставники Дзэн поддержали японский миллитаризм. Но вопрос в том, почему же они согласились, будучи столь столь неинформированными, как они возможно были, использовать силу, чтобы пойти до конца? В писаниях говорится о том, что Будда трижды пытался принять участие в защите своей страны, когда она была под угрозой, но в итоге, он отказался от возможности использования силы для ее защиты.

Кэнсё и обеты

Это поднимает вопрос о том, что же такое кэнсё, или что такое природа освобождения? В чем важность кэнсё? Вдохновляете ли Вы Ваших учеников идти в этом направлении?

Безусловно. Если бы я не делал этого, это не было бы учение Шакьямуни. Люди склонны впадать в концептуализацию по поводу кэнсё, и таким образом, представлять это, как некий сверхестественный феномен, божественный свет или видение Будды. Кэнсё это не концепция или нечто абстрактное вне нас. Сущность или основа ума не может быть найдена снаружи. Эта сущность, общая для всех людей, это истина (яп. синдзицу), к которой каждый может пробудиться и распознать ее в своем собственном уме; это нечто внутреннее, что появляется, когда все лишнее уходит.

Есть ли различие между кэнсё – в реализации – и развитием характера?

Когда мы говорим о кэнсё, то нет необходимости вовлекаться в вопросы характера или личности. Сущность в том, когда мы видим, как мы видим? Когда слышим, как мы слышим? Когда нюхаем, как мы нюхаем? Когда ощущаем вкус, как мы ощущаем вкус? Когда прикасаемся, как мы прикасаемся? Когда думаем, как мы думаем? Эти функции сущности нашего ума общие для всех людей.

В чем состоит взаимодействие между нашей обусловленной природой и нашей истинной природой?

Эта обусловленная личность и есть природа Будды. Но в зависимости от отого, можете ли Вы использовать или нет эту обусловленную личность, и проявляется действие природы Будды. Мы должны осознать, что эта природа Будды не есть нечто наше, личное, это то, что связывает нас со всем. Так как мы все считаем, что это принадлежит нам, мы ошибаемся в том, как мы это используем. Даже если мы полагаем, что мы понимаем, проблема заключается в том, что мы делаем это своим личным и пытаемся превратить это в нашу собственность.

В учении Бодхидхармы один из моментов вхождения возможен через сила – обеты. Действительно ли кэнсё обязательно направляет действия в соответсвии с обетами?

Мы должны помнить, что обеты в своей основе социальны. Они не являются необходимыми с точки зрения основы. Ребенок не нуждается в обетах. Одно из проявлений обетов – жить чистой, упорядоченной жизнью на неком личном уровне. Обеты становятся необходимыми, когда мы вступаем в контакт с другими людьми в обществе.

Иссинкаймон, «Обеты ума Одного», текст, приписываемый Бодхидхарме, в нем обсуждаются обеты, начиная с точки дзисё рэймё «изначальный ум, удивительный и за пределами человеческого пониманимания». Это есть самая наша сущность, ум кэнсё. В этой изначальной духовной сущности нет побуждения убивать, красть, лгать, вредить, и потому нет необходимости в обетах. Наше поведение естественным образом идет в соответствии с обетами.

В контексте обыденных человеческих взаимоотношений десять основных обетов помогают нам узнать правильное состояние ума. Когда мы живем, будучи запутанными, совершая что-то опасное, обеты сигнализируют нам, посредством нашей с ними дигармонии, что мы допускаем ошибки во взглядах и действиях, что мы еще не пробудились к нашей истинной природе. Обеты это не система «правильного» и «неправильного», они есть некие принципы, проводящие освещение, которое наделяет нас возможностью увидеть, где мы действительно находимся.

Тогда я могу представить, что кто-то может обладать пониманием, но еще но быть полностью просветленным, в таком случае он все еще должен будет внимательно относиться к обетам, как правилам. Да. Вот почему сказать, что мы работаем «от» обетов. Давайте, я объясню. С полным пробуждением мы живем нашей повседневной жизнью в соотвествии с истиной. Как бы то ни было, мы живем вместе с другими людьми, у каждого из нас свои собственные вкусы, предпочтения, склонности. Индивидуальные отличия неизбежно приводят к росту разногласий между людьми. Дело не в том, что один человек прав, а другой неправ. Что важно, так это поддержание гармонии в отношениях, как в индивидуальных, так и в качестве члена всего общества. Чем больше общество, в котором мы живем, тем более важно иметь гармонию в поведении по отношению к окружающим. Без этого жизнь в обществе разрушается.

В этом социальном контексте, пробужденный ум подобен зеркалу, которое отражает то, что его окружает и освещает природу взаимодействия между собой и другими. Но пробуждение к истинной природе нашего собственного ума не означает, что внезапно мы можем напрямую воздействовать на мир вокруг нас. Этот момент является источником многих заблуждений. Пробуждение к своей собственной природе не означает наделение некой особой силой. Просветленный человек не становится вдруг способным играть на фортепьяно, словно великий музыкант, или рисовать, как Пикассо или Матисс. Писать картины, сочинять песни или стихи, то, что способно трогать человеческое сердце, тут дело в таланте и технике, взрощенных и отполированных практикой и усилиями.

Таким образом в духовной жизни, пробуждение должно развиваться посредством тренировки, точно так же, как тренируются великие художники. Такая тренировка, в свою очередь, углубляет и обогащает характер человека. Сам факт пробуждения не означает, что все побуждения такого человека внезапно стали совершенны, но значит, что он более тщательно смотрит за тем, как нужно жить. Когда наше повседневное управление действиями исходит из чистого, пробужденного ума, тогда на тех, кто вступает в контакт с нами, оказывается тонкое, но глубокое влияние.

Взаимоотношения между пробуждением и повседневным управлением своими действиями работает в другом направлении. Когда кто-то живет в соотвествии с обетами, он становится ближе к своей сущностной природе. И, наоборот, тот, кто идет против буддийских обетов постепенно уходит прочь от пробужденного ума, что проявляется в их учении. Вот что я имел ввиду ранее, когда сказал, что мы можем работать «от» обетов.

Но, как бы то ни было, человек должен быть осторожен, чтобы не ошибиться в этом. Буквально, образ жизни, основанный на обетах, сам по себе еще недостаточен для пробуждения. Следуя правилам механически, можно легко впасть в другую форму привязанностей, если не сопровождать обеты усилиями по реализации Ума Будды. Обеты могут быть эффективной целью практики, но если привязаться к их форме это станет помехой.

То, что мы зовем кэнсё, это пробуждение к абсолютному освобождению, которое и есть изначальное состояние нашего ума, состояние, которое мы обычно не осознаем, по причине устойчивого чувства «я», которое прорастает сквозь наши предвзятые мнения, привязанности и желания. Кэнсё, тем не менее, не есть что-то отдельное от нас, это просто отбрасывание прочь наших привязанностей, возвращение туда, где мы всегда были. Обеты должны служить этой цели пробуждения.

Вы упомянули Пикассо. Проводите ли Вы различие между великим художника или спортсменом и тем, кто пробудился к пути Будды?

Да. Я упомянул Пикассо лишь в качеств примера личности, наделенной великим талантом. Если бы искусство и духовность были бы одним и тем же, духовный рост был бы легче, если бы все мы стремились к совершенству в искусстве!

Спортсмены подобны художникам в нескольких смыслах. Как и художники, они начинают, будучи наделенными определенными качествами, которые способствуют успеху в их виде спорта, но экстраординарная практика и тренировка также являются необходимыми, если они хотят стать лучшими. Через такое совершенствование они могут достичь того, что может быть охарактеризованно, как состояние самадхи (яп. дзаммай).

Существуют разные виды самадхи. Есть два основных вида, которые на японском мы называем дзи дзаммай («самадхи конкретного») и кайо дзаммай («самадхи Царя Океана»). Дзи дзаммай проявляется только в глубине какого-либо конкретного действия, как результат погружения в выполнение этого действия – как японские мастера игры в Го, которые в течение игры полностью забывают свое физическое тело и то, что окружает их. Пикассо и Матисс, вне всякого сомнения, тоже писали свои картины с таким же сосредоточением, полностью погружаясь в свою работу. Это состояние, в котором тело, окружение, этичность – все это забывается. Все вливается в экпрессию. Это то, каким образом великие художники создают столь удивительные произведения.

Кайо дзаммай – нечто совершенно иное. Оно вовлекает в себя все существо полностью. Это самадхи в религиозном смысле слова, это то, как Будда освободился. Хотя нет «уровней» в опыте просветления, наследник Хакуина Торэй Эндзи (1721 – 1792) отмечает в тексте «Неистощимый светильник», что даже после пробуждения предстоит долгий, тяжелый путь последующего открывания, шлифовки и очищения. Один единственный опыт просветления не означает конец практики, продолжать усердно трудиться и прикладывать усилия - вот что необходимо для прогресса на Пути.

Услышав это, новички могут смутиться, есть ли хоть какой-то смысл даже начинать. Поэтому учителя склонны не акцентировать на этом аспекте практики внимания. Но факт в том, что с кэнсё человек лишь делает первый необходимый шаг, чтобы почувствовать свой истинный человеческий потенциал. С этого начинается выход в мир вокруг нас.

Ки – сущность всех вещей

Во время сэссина Вы часто говорите о распознавании и регулировании ки, энергии, во всех моментах нашей жизни. Это действительно мне помогло. Как Вы считаете, каким образом нужно работать с ки во время дзадзэн?

Существует множество путей культивации ки, такие, как йога, цигун или тай чи. Но, как бы то ни было, идеальный путь взращивания всеохватывающей ки, которая наполняет все наше существо, - через дзадзэн. Дзадзэн это сущность физического опыта нашей сущностной единости с каждой жизнью во вселенной, и посредством этого опыта наша ки развивается. Что является самым важным, так это то, что мы разделяем ки этой вселенской экспрессии.

Мы можем культивировать ки творчески, так же как мы поступаем в нашей повседневной жизни. Такая культивация в действии называется дотю или куфу. Как бы то ни было, живая практика зависит от тщательной подготовки в дзётю-но куфу, тихой культивации сидячей медитации. Конечно же нет базисного различия между «пассивным» и «активным», но тот, кто неспособен ощущать себя частью всеобщей сущности во время сидения, то не будет способен сделать это и в действии. Основополагающий момент дзадзэн – пережить на собственном опыте себя не как отдельное, ограниченное тело, а как тело всей вселенной.

Тело, само по себе, является основным в дзадзэн. Когда мы медитируем, мы приводим в порядок наше тело, приводим в порядок наше дыхание, приводим в порядок наш ум. Ки наполняет наше физическое существо через край и рапространяется через дыхание во всегда расширяющийся круг вокруг нас, до тех пор, пока не Является это слово – «ки», в том смысле, как Вы его используете, синонимом природы Будды?

Узнать природу Будды означает пережить на своем опыте то состояние, когда наша мудрость, наше сознание, наше восприятие являются одним со всем сущим. «Природа Будды» это просто слово, которое мы используем, чтобы обозначить это всеобщее универсальное функционирование, в котором глаза, уши, нос, рот, тело, и особенно ум, ухватывают целое, а не просто части. Природа Будды распознает жизнь Будды в каждом создании, в каждом дереве и травинке.

Ки это самая наша сущность. Когда не хватает ки, мы смотрим глазами, но не можем видеть. Когда не хватает ки, мы думаем, но не можем понять. Охватить и ощутить себя частью всего сущего возможно потому, что ки это сущность всех вещей. Поэтому, также проявить свою мудрость, означает распознать природу Будды.

ХОСПИС «ЭНСО ХАУС» И СМЕРТЬ

Возле монастыря в Тахоме Вы открыли хоспис, который называется «Энсо Хаус». Каким образом он возник, и чем конкретно занимается «Энсо Хаус»?

Перед тем, как работа по открытию монастыря в Тахоме началась, мы обычно проводили наши сэссины в ретритном центре, расположенном посреди прекрасного леса. Но приехав однажды мы обнаружили, что гигантские деревья, окружавшие эти владения, вырублены. Все, что осталось, это пустошь вся в пнях и изрытая земля. У меня от этой картины мурашки по спине побежали.

Когда я спросил, что же такое случилось, владелец ответил, что деревья были проданы в Японию. Я был шокирован тем, как на моих собственных глазах вековой лес был уничтожен ради небольшой суммы денег. Это заставило меня заинтересоваться кто же будет заботиться о земле в Америке, кто будет направлять молодых? Обсуждение этих вопросов вдохновило сангху основать свой монастырь.

Тем не менее, духовный рост это не легкий процесс. Люди начинают полные энтузиазма, но по мере того, как их первоначальное рвение остывает, они зачастую теряют из поля зрения истинные цели практики. Многие разочаровываются и переключаются на другие поиски.

В Согэндзи, прежний настоятель, Кансэй-сан, жил последний отрезок своей жизни, находясь под опекой тех, кто практикует. Практика Дзэн это не о личном развитии или приобретении. В конце концов, то, что мотивирует нас в нашей духовной практике, это реализация того, что как живые существа, мы не можем освободиться от смерти. Но время идет, и даже эта глубокая интуитивная вера в нашу собственную смертность склонна гаснуть среди повседневных забот и отвлечений.

Крайне важно, чтобы практикующие имели реальное чувство своей собственной смертности и реальности смерти других людей. У исследующего смерть практика естественным образом становится более интенсивной и он получает чувство истинного направления. Работа в хосписе может быть очень подлинной формой практики. Именно это было моим собственным опытом, когда я заботился о Кансэй-сан. Реальность смерти не должна оставаться концепцией, это должно стать частью нашей практики.

Мы искали способ дать возможность такой практики, поэтому «Энсо Хаус» был открыт вслед за монастырем Тахома, в нем была возможность разместить около шести пациентов. В качестве работающего хосписа, «Энсо Хаус» приглашает обученных специалистов, которые помогают ученикам из монастыря Тахома и волонтерам развивать необходимые для ухода за такими пациентами навыки. Профессионалы, в свою очередь, могут получить более глубокое осознание своего труда благодаря своему контакту с той самоотдачей, которую проявляют ученики монастыря Тахома.

Чтобы помогать человеку в процессе умирания, человек, оказывающий эту помощь, должен обладать тем, что может быть названо «отношением молящегося». Умирающий сможет разделить это отношение. Без молитвы жизнь немногим больше, чем еда, сон, устройство жилища, с молитвой жизнь освещается светом Бога. В «Энсо Хаус» мы пытаемся создать такое место, где работники хосписа и пациенты вместе могут встречать смерть с этим ощущением сакрального.

Это ощущение сакрального, о котором Вы говорите, это что-то, присущее именно буддистам? Это зависит от человека. Конечно, те, кто практикуют в Тахоме, занимаются буддийской практикой Дзэн, но пациенты «Энсо Хаус» - люди самой разной веры. Факт смерти отрубает все религиозные различия. Различные религии имеют свои собственные идеи по поводу смысла смерти. Но в действительном процессе умирания, люди всех вер, становятся одинаковыми в духе исполненного молитвой доверия. Все человеческие существа одинаковы в этом изначальном действии молитвы, когда сталкиваются со смертью.

Дзадзэн в неспокойные времена

Мы живем в неустойчивое и опасное время. Каким образом Вы видите работу духовных людей в этом мире? Во время сэссинов в Тахоме и Европе я вижу насколько неспокойны люди в сегодняшнем мире. И у людей нет осознания этой неуверенности. Они не могут увидеть, что происходит в их собственном уме. Я думаю, что это показатель смятения современного общества. В прежнее время у людей было чувство Чтобы выйти за пределы этого чувства неуверенности, очень важно правильным образом понимать вещи, или иметь правильный взгляд. Внутри, конечно же, важно не идентифицироваться с неким набором концепций, а снаружи крайне важно иметь полный доступ к достоверной информации. То, чтоотличает современную жизнь от жизнью, что была прежде, это широкое распространение новостей и информации. Так как правительства управляются людьми, они неизбежно ошибаются. Но когда они пытаются ограничить информацию об этих ошибках, начинается контроль умов. В таких случаях неизбежными становятся непонимание и конфликты. В прежние времена мир Каким образом дзадзэн может наделить нас возможностью понять какая информация верна?

Дзадзэн помогает нам освободить нас от идей о приобретении и потере. Если информаци, которую мы получаем, достоверна, мы способны использовать ее объективно, а не через призму нашей собственной выгоды. В этом заключается ценность дзадзэн.

Таким образом дзадзэн это способ избавиться от фильтров и ширм.

Да. Как я говорил уже ранее, идея и себе, существе, жизни, душе – это не то с чем мы родились. Они развиваются позже, как результат внешних влияний. Будда не просит нас обзаводиться чем-то, чего мы никогда не имели. Он лишь призывает нас вернуться к тому, чем мы изначально были, еще до того, как наша истинная природа оказалась сокрыта. Наши социальные фильтры это то, что развивается по мере того, как мы растем, как некие приспособления, помогающие нам жить и действовать в рамках и нормах той культуры, в которой мы выросли.

Есть еще один аспект дзадзэн, о котором я думаю: элемент выравнивания, когда все оказывается на своем месте. Когда Вы говорите о выравнивании в дзадзэн, я полагаю, что Вы имеете ввиду и выравнивание вещей, таких, как двери или чашки, а также с людьми - то, каким образом мы выравнимваем сами себя. Совершенно верно. Это чувство выровненности углубляется через практику дзадзэн, которая развивает наши возможности сфокусироваться. Вместе с концентрацией приходит осознанность, что из того, что нас окружает находится на правильном месте, а что нет. Обычно умы людей столь полны отвлекающими мыслями и образами. Этот вечный шум постепенно рассеивается посредством дзадзэн, ясность развивается, и это наделяет нас способностью немедленно распознавать «центр» того, что мы видим. Например, когда мы смотрим на комнату, мы естествееным образом осознаем ее точку равновесия и то, каким образом различные предметы в комнате должны соотноситься с этой точкой.

Каким образом кто-то может найти это чувство выровненности в конфликте?

Требуется время, чтобы развить эту способность. В отличие от неодушевленных предметов, люди имеют свои собственные привычки и предпочтения. Сам Шакьямуни имел некоторые сложности с решением этого вопроса и испробовал несколько различных подходов в его решении. К примеру «Улыбка и притча», глава из «Лотосовой Сутры», отсылает к тому, как Шакьямуни прибегает к различным уловкам, которые на поверхностном уровне могут вводить в заблуждение, но при более широком угле зрения, помогают привести людей к освобождению.

Несколько Ваших учеников сами являются учителями, и они отзываются о Вас, как об «учителе учителей». Как Вы видите свою роль, как учителя?

(Смеется) Ну, я не уверен, что сам могу себя назвать учителем учителей. Я лишь пытаюсь делать как можно лучше то, что могу, занимая соответствующее положение, углубляя то, что я изучил и передавая это как можно большему количеству людей, кому я могу.

Мы не можем позволить себе связать себя лишь с нашим собственным личным счастьем. Как я уже упоминал ранее, современная эпоха в совей основе очень неспокойная. Общественные ценности и чувство духовности, которыми обладали предыдущие поколения, потеряли свое значение для многих людей.Я чувствую, что практика дзадзэн может пробудить нас к глубокой духовной основе благодаря возвращению к чистому изначальному уму, который был нашим с самого начала. Если я могу помочь хотя бы одному человеку в этой реализации, мои усилия окупятся сполна.