Тхиен(Дзэн)

Материал из Buddha World.

Главное отличие Тхиен (Дзэн) от других ветвей буддизма

В Тхиен (Дзэн)главное внимание на пути достижения сатори уделяется не только (и не столько) Священным Писаниям, и сутрам, а непосредственному постижению реальности на основе интуитивного проникновения в собственную природу.

Согласно Тхиен (Дзэн), любой человек может достигнуть сатори.

Четыре ключевых отличия Тхиен (Дзэн):

Особое учение без священных текстов.

Отсутствие безусловного авторитета слов и письменных знаков.

Передача с помощью прямого указания на реальность — особым образом от сердца к сердцу.

Необходимость пробуждения через осознание своей собственной истинной природы.

Цитаты:

«Не твори письменных поучений»

«Передавай традицию вне наставлений»

«Прямо указывай на человеческое сердце»

«Смотри в свою природу, и станешь Буддой»

По преданию, начало традиции Тхиен (Дзэн) положил сам основатель буддизма — Будда Шакьямуни (V в. до н. э.), который один раз поднял перед учениками цветок и улыбнулся («Цветочная проповедь Будды»).

Никто, однако, кроме одного человека — Махакашьяпы не понял смысла этого жеста Будды. Махакашьяпа же ответил Будде, тоже подняв цветок и улыбнувшись. В это мгновение он пережил пробуждение: состояние пробуждения было передано ему Буддой непосредственно, без наставлений в устной или письменной форме.

Китайское слово «Чань» вьетнамское "Тхиен" происходит от санскритского термина дхьяна. Буквально это означает созерцание, медитация. Последователи чань бродили по стране, занимались каллиграфией и боевыми искусствами, обрабатывали землю и преподавали литературу, сохраняя внутреннюю тишину в самой гуще жизни. Постепенно чань стал самым массовым внемонастырским направлением китайского буддизма. Впервые учение пришло в Китай из Индии еще во II веке до н.э.

Чань предоставляло возможность стать Буддой еще в этом теле, т.е еще в этой жизни, а не в следующих перерождениях. Для этого достаточно, взирая на собственную изначальную природу стать буддой. Таким образом, основной упор делался на медитативную практику, хотя существовали и другие способы. В большой степени чань — это особый тип миропереживания, целостного восприятия мира. По преданию, основные принципы чань-буддизма были сформулированы самим Бодхидхармой и сводились к следующему: не опираться на иероглифы, использовать передачу вне слов, прямо указывать на истинную природу человека, созерцая свою изначальную природу, стать Буддой. В реальности все эти принципы были сформулированы значительно позже того времени, когда жил Бодхидхарма.

В VI в. Буддизм проник в Китай и получил там новую жизнь и новое имя — Чань. Первым патриархом буддизма в Китае, принесшим в 520 г. н. э. этот светоч из Индии, был Бодхидхарма. Он наставлял китайских последователей на истинный путь, и фактически заложил основу распространения буддизма в Китае.

«Первоначальной целью моего прихода в эту страну было передать закон во имя спасения страждущих: распустился цветок с пятью лепестками, а плод его сам собою созреет». Бодхидхарма.

Бодхидхарма сводил все возможные пути Освобождения к двум: пути разума и пути праведного поведения. Путь разума есть прямое прозрение в сущность истин буддизма.

«Путь праведного поведения означает отсутствие умственных колебаний и изменений. Где бы вы ни находились, сохраняйте умственный покой и ни к чему не стремитесь. Подобно каменному утесу, даже в самую страшную бурю оставайтесь непреклонны. Отбросив все эгоистические мысли и чувства, спасайте всех, помогая перебраться на другой берег. Нет рождения, нет признаков, нет привязанности, нет отречения: в уме бодхисаттвы нет движения внутрь и наружу. Когда этот ум, не знающий движения наружу или внутрь, вступает туда, куда никогда нельзя войти, то это и есть вступление». Бодхидхарма.

Девять лет Бодхидхарма пробыл в монастыре Сериндзи (Шаолиньсы, кит.), обучая второго патриарха: «Внешне не будь ни к кому, ни к чему привязан, а внутренне не имей страстного желания в сердце. Когда твой ум станет подобием отвесной стены, ты сможешь вступить на путь». Эка (Хуэйкэ, кит.) (487—593) стал вторым патриархом Чань буддизма. Он был очень скромным монахом, жил в низших слоях общества, и проповедовал учение от случая к случаю. Сердечность и теплота Эки покоряли слушавших его проповеди людей, и из-за этого он подвергался преследованиям со стороны священнослужителей, завидовавших его популярности. В возрасте ста шести лет Эка был казнён, оклеветанный одним из них. Преемником Эки стал Сосан (Сэнцань, кит.), третий патриарх. Когда-то он пришёл к своему учителю и сказал: — Я страдаю фэн-ян, умоляю, очисти меня от грехов. — Принеси мне свои грехи сюда, — сказал Эка, — и я очищу тебя от них. — Когда я ищу их, они исчезают. — В таком случае, я тебя уже совсем очистил. Отныне ищи убежища в Будде, дхарме и сангхе и пребывай в них. Так Сосан принял решение посвятить жизнь учению Чань. Он умер в 606 г., и четвёртым патриархом стал Досин (Даосинь, кит.) (580—651). При нём Чань разделился на две ветви: Ню-тоу-чань наставника Хою и школу Гунина.

Только вторая выдержала испытание временем, и именно поэтому Гунина (Хунчжень, кит.) и считают пятым патриархом Чань. У него было около пятисот учеников.

Шестым патриархом был Хуэй-нэн (Эно, яп.), знаменитый своей «Сутрой Помоста». Учитель разглядел его талант и передал ему свою рясу и вместе с ней сущность буддизма.

С течением времени буддийское учение приобретало известность, и, во времена династии Тан, благодаря усилиям шестого патриарха, достигло своего расцвета на китайской земле. После Хуэй-нэна чань раскололся на несколько школ. Школа Цаодун (Сото) и школа Линьчжи (Ринзай) до сих пор существуют в Китае и Японии.

Все явления, возникающие под воздействием причин и условий и становящиеся объектами мыслей и чувств, непостоянны, пусты, изменчивы, подобны кругам на воде или лопающимся пузырям. Живые существа, потакая вожделению, оказываются вовлечёнными в этот поток иллюзии, цепляются за него и страдают в течение бесчисленных эпох.

В этом огромном мире действуют неумолимые законы природы и кармы. Карма есть вселенский закон причин и следствий, распространяющийся в том числе и на моральную сферу. Действия живого существа рождают свои плоды и определяют его дальнейшую судьбу даже после смерти. Тот, кто оскверняет себя дурными действиями, уже в этой жизни может получить плод страданий, а в следующей жизни обрести рождение среди животных или в месте с плохими условиями. Благие действия наоборот создают благоприятные последствия и условия для дальнейшего Освобождения. Такие действия могут даже привести к рождению в «чистых землях» среди богов на какое-то время, но всё-таки человеческое рождение считается наиболее благоприятным, так как способствует размышлениям о глубоких жизненных вопросах и само по себе побуждает искать ответы, как бы толкая к просветлению. Есть кармические плоды, созревающие быстрее, есть созревающие медленнее. Пока все долги, связанные с дурными поступками не будут «оплачены», они будут привязывать к колесу рождений и смертей, как груз, не дающий взлететь. Хотя Просветление может в один момент сжечь карму и порвать все оковы, те, кто погряз в грехах, едва ли могут надеяться на скорое освобождение, если не изменят свою жизнь и не избавятся от невежества и заблуждений.

Корнями невежества в Чань считаются представление о «я» и отождествление себя с телом, умом или чувствами. Тело человека в соответствии с Чань представляет собой пять скандх (совокупностей): форму, ощущение, восприятие, волеизъявление и сознание. Чаньский монах Юн-цзя (665—713 гг.) сравнивал их с облаками, плывущими по неизменному небу. Будда говорил, что получить человеческое тело — большая удача. Поэтому нужно воспользоваться таким редким стечением обстоятельств и относиться к телу бережно, содержать его в чистоте и здоровье, не забывая, что это та лодка, которая поможет человеку переплыть реку страданий. Ум же подобен веслу этой лодки. Если человек думает о дурном, то идёт к дурному и страдает. Если думает о благом, его сознание очищается. Если же ум будет просто чист и никуда не устремлён, это и есть свобода, это и есть пребывание в изначальной чистоте. Последователь Чань должен осознать ту истину, что он не тело. Тело, и его чувства стоят в одном ряду с другими материальными объектами и явлениями. Вот пролетела птица, а вот у вас заболела рука. Ни птица ни рука не есть вы. Это просто явления, проплывающие в сознании. Будда говорит: "о том, что является непостоянным и подвержено страданию и изменениям, нельзя справедливо сказать: «Это принадлежит мне, это я, я являюсь этим». Как только эта истина глубоко осознана, человек уже не боится боли и даже смерти, ведь фактически он не может умереть никогда. Раз он появился в этом мире в теле по какому-то закону, то по этому же закону появится ещё после смерти, и будет возрождаться снова и снова, пока не освободится.

Ощущение своего «я» со временем тоже может меняется. Человек ощущавший себя слабым и маленьким, впоследствии может отождествлять себя с силой и величием, трусливый может стать смелым и т. д. Это непостоянное «я» конечно не является настоящим Я. «Я» — лишь набор качеств, принадлежащих человеку. Истинное Я — это неизменный стержень, на который, как ёлочные игрушки нанизаны различные свойства, с которыми невежественный человек себя отождествляет. Он думает, что он игрушки, а на самом деле является стержнем. Стержень — чистое сознание, природа Будды. Из чувства «я» происходят три яда, отравляющие душу человека: влечение, гнев и неведение. Когда Просветление достигнуто, нет «я», и больше нет страданий, так как страдания происходят из эгоистичности, «я».

Пространство и время, пять скандх, и чувство эго подобны иллюзии. Они находятся лишь в сознании и порождаются бурлящим потоком мыслей. Во время практики медитации сознание поднимается над этой иллюзией и познаёт Высшее. Когда просветление достигнуто, пропадает чувство времени, которое вечно куда-то спешит, чувство «я», которому вечно что-то нужно. Мир, оковы которого больше не имеют силы, словно бы превращается в рай, а живые существа видятся в своей изначальной святости. На смену разделению и борьбе приходит единство и гармония. Уже нечего прибавить и нечего отнять.

Сознание обычного человека наполнено всевозможными мыслями, образами, оно нередко омрачается гневом, завистью, алчностью, страданиями. Но что есть сознание само по себе? Это чистое лучезарное сознание подобно свету, не имеющему формы, но способному видеть истину. Это ничем не омрачённая природа Будды, исполненная любви, мудрости и сострадания ко всем живым существам, от века свободная и счастливая. Она подобна чистому небу, свободному от туч. Каждое живое существо изначально счастливо и свободно и имеет природу Будды, которая является как бы основой всего сознания, мудрой, незатронутой, неиспорченной. Это словно радостный ребёнок, живущий где-то глубоко в душе человека. Путь буддиста в том, чтобы сбросить все оковы существования, все помрачения, очиститься от всякой душевной грязи, отречься от мелочных привязанностей и отправиться в превосходящий всё полёт духа, в котором уже не будет горя и страданий, а лишь свет неописуемо прекрасной Истины.

«Лотосовая сутра» повествует о сыне богатых родителей, который в юности ушёл из дома и долгие годы скитался как нищий. Всё это время за подкладкой его одежды был зашит бесценный драгоценный камень. Но он не знал об этом. Точно также сокровище природы Будды есть у всех, но по тем или иным причинам скрыто. Есть путь, чтобы открыть его вновь — медитация. Сознание Будды невозможно поймать, заполучить или достигнуть. Оно уже достигнуто, уже присутствует в каждом. Его нужно лишь очистить, как пыльное зеркало. Медитация, постепенно проясняя сознание, делает его кристально чистым, восприимчивым и в то же время спокойным и устойчивым.

Медитация Чань может буквально преобразить видение жизни. Обычно, когда человек смотрит на какой-нибудь предмет, в его уме возникает целый ворох мыслей, каким-то образом относящихся к этому предмету. Человек начинает соотносить его с другими, идентифицировать свойства, вспоминать название предмета, и связанные с ним ассоциации, в итоге сам предмет как бы теряется за этой пеленой слов. Тот, кто не умеет просто непосредственно смотреть, не сможет увидеть многое. Например, красоту цветка, которая потеряется, пройдя через все «фильтры» идентификации ума. Так человек будет видеть только свои мысли и образы, относящиеся к цветку, но не сам цветок. Чтобы видеть, нужно, прежде всего, научиться как бы отключать мысли, оставаясь в простом созерцании. Такое неразличающее сознание достигается в практике «чистого взирания», когда медитирующий, наблюдая за внешним миром, не анализирует, не идентифицирует и не ассоциирует увиденное, а просто смотрит., не примешивая свою мысль.

Хорошей иллюстрацией этому может быть следующая история: Как-то раз три буддийских монаха предприняли путешествие с целью взглянуть на знаменитую картину, изображающую пион. Один из монахов, увидев картину, воскликнул: «Прекрасный пион!» Другой заметил: «Не слишком доверяй своим чувствам». Третий, самый старший монах, вздохнул: «Картина уже испорчена».

Интеллект не есть мудрость. Мысли, ассоциации, подходы, концепции выработанные человеком в течение жизни — всё это препятствия для очищения сущности. Мысль разделяет мир. Ясный ум свободный от мыслей, видит лишь единство.

«Безмолвное озарение» — это стиль медитации, появившийся в традиции Чань в XI в. Её связывают с именем наставника Хун-чжи Чжэн-цзюэ из школы Цаодун. Цель этой практики — ясное сознание, свободное от бремени мыслей. Эта медитация очень похожа на тибетскую практику «махамудра» и индийскую «шамат-хавипашьяна» (безмятежность-прозрение). Её метод — отпустить все помыслы и непосредственно войти в состояние Чань. Сделать это однако не так просто. Чтобы преодолеть многолетнюю обусловленность, нужно время.

Сознание свободное от мыслей… Могут спросить, а что же существа, которые не умеют думать как человек? Если у них нет мыслей, значит, они уже всё постигли и являются просветлёнными? Конечно, у многих живых существ нет мыслей-слов, как у человека, но есть мысли другого характера, например мысли-образы. Какое-нибудь насекомое, сосредоточенное на том, чтобы такого скушать, очевидно, думает об этом в образах понятных ему. К тому же если посмотреть, как несознательны и несвободны многие из них в своей жизни, можно сделать вывод, что они находятся под тяжким бременем помрачений. Практика медитации позволяет взглянуть на мир другими глазами, увидеть удивительную яркость, красоту, гармонию, которые в обычном состоянии остаются незамеченными. С глаз словно бы снимается пелена. Однако без усердия, её не так просто понять. Когда существо в целом очищено, всё является тем, чем является, и свободно от какого-либо контекста. Бесчисленное множество предметов и ощущений проносятся мимо, но это не имеет никакого особенного значения. Сансара отпущена. Пусть течёт своим путём.

Во время классической медитации Чань нужно уметь отвлечься от объектов чувств. Это первая привязанность, которую необходимо разорвать. После этого остаётся ум, бегавший за этими объектами; но привязанность к уму также должна быть уничтожена.

Современный наставник Шэн-янь сравнивает ум с голодным быком. Во время медитации этот бык всё время рвётся пощипать травки, то есть ум ищет все возможные способы отвлечься от практики и заниматься блуждающими мыслями. Нужно постоянно следить за ним и возвращать на место, иначе в медитации будет мало пользы. «Вы должны превратить живого быка в железного. Железные быки никогда не испытывают голода, и трава ничего не значит для них». Успокоить ум может быть довольно сложно, особенно если пытаться делать это силой. Когда медитирующий пытается насильно прогнать мысль, для этого ему нужна ещё одна мысль, тем самым хаос в уме только усиливается. Однако если относиться к мыслям безразлично, просто наблюдая их, они постепенно растворяются. Всё дело в практике. Те, кто далеко продвинулся по пути, могут медитировать даже во сне. Вот любопытная чаньская история.

Два брата, последователи Чань, как то раз отправились в паломничество. На привалах младший брат бросал свою ношу, садился на землю и начинал медитировать, в то время как старший брат ложился и засыпал. На каждой остановке младший брат всё больше сердился на него, и, наконец пригрозил своему спутнику, что покинет его. Старший брат удивился: — А что плохого в том, что я сплю? — Мы должны практиковать, а надлежащая практика — это сидячая медитация — ответил младший. Тогда старший брат прочитал ему следующую строфу из «Песни о Просветлении» Юн-цзя Сюань-цзюэ: — Чань — в том, чтобы идти; в том, чтоб сидеть; В словах иль тишине, в движенье иль покое — сущность неизменна. Спокоен будь, хоть пред тобою острый меч, И даже если яд тебе дают, покоя не теряй. Младший вдруг понял, что брат не просто спит, а медитирует во время сна! — Возможно, ты достиг того уровня, когда сон может быть практикой, но я ещё не добрался до него. Для меня это не подходит — Что именно не подходит? — Мое сознание еще не успокоилось — А на чём твое сознание должно успокоиться?

Когда младший брат услышал эти слова, он осознал тщетность усилий, которыми он пытался успокоить своё сознание, они лишь делали его ещё более напряжённым, ещё больше рассеивая ум. И в тот же миг его сознание стало спокойным, ясным и лучезарным, освободившись от принуждений и насилия. Непривязанность — ядро чань. Не нужно привязываться ни к чему, даже к учению, даже к самоосуществлению. Известен случай, когда буддийские монахи грелись у костра, разведённого из деревянной статуэтки Будды. Отбросить самоосуществление как мёртвый груз бесполезного долга, как ненужное бремя, которое сам на себя возложил — разве это не начало вечных каникул?!

Буддийская практика — это не молчаливое скучное сидение в позе лотоса. Шестой патриарх Хуэй-нэн жёстко критиковал такое невежественное представление. Он говорил, что люди, медитирующие подобным образом, занимаются бесполезным делом, уподобляют себя бесчувственным вещам и сами строят себе тюрьму. В «Сутре Помоста» Хуэй-нэн выделил следующие основы Чань: не-мысль, отсутствие признаков, не-связанность. Поток мыслей должен течь свободно, но сознание не должно задерживать его и привязываться к той или иной мысли этого потока, в противном случае рождается привязанность, некий блок в сознании. Отрешаясь от привязанности к форме, признакам предметов и явлений, сознание очищается. Эта отрешённость должна сохраняться во всех обстоятельствах и тогда рано или поздно придёт прозрение. Сознание должно покоиться в собственной присущей ему чистоте, если же оно цепляется за непостоянный мир, то его будут разрывать страдания. Пусть всё будет на своём месте.

Медитация Чань — это, прежде всего, осознанность. Чтобы понять, что удерживает в мире страданий, какие силы властвуют над сознанием и как управлять ими, необходимо быть очень чутким и наблюдательным. Поэтому важно тренироваться в осознанности. Для начала научиться осознавать тело, затем ум. Чем лучше становится это умение, тем глубже можно заглянуть и тем большие преобразования можно совершить. Посредством практики можно научиться как бы отстраняться от определённых фактов сознания, смотреть на них со стороны и управлять ими. Интересен тот факт, что осознание помрачения само по себе уже делает большую часть работы по его устранению. Если осознанность велика, человек может управлять своим гневом, страхом или страстным вожделением, не допускать их в свой ум.

Как много человек в своей жизни делает бессознательно, автоматически. Он словно не живёт, а спит. Чань призывает к сознательности. Нужно внимательно относиться к каждому действию, уметь сосредотачиваться и наблюдать. В этом наблюдении открывается красота. Жизнь превращается во что-то осмысленное и уникальное. Вы словно смотрите интересный фильм с собой в главной роли. Человек, тренирующий осознанность, через какое-то время может ужаснуться, взглянув в лица других людей, настолько они покажутся спящими. После этого ему уж точно не захочется возвращаться в это состояние. Сознательность — это признак, отличающий взрослого от ребёнка, и бодрствующего от спящего. Все мы видели маленьких детей, которые с трудом могут удерживать свой ум и управлять телом. Впоследствии, как известно, эти умения выправляются, но обычно не идут дальше некой общественной нормы. Чань-буддисты продолжают расти, и совершенствоваться в этом направлении. Даже состояние сна может быть осознанным. Человек, достигнувший такого совершенства в практике, знает, что он спит, с какого бока на какой переворачивается и т. д. И его сон позволяет отдохнуть гораздо лучше чем обычному человеку, ведь он действительно отдыхает, а не волнуется из-за множества снов и мыслей, беспрестанно и без всякого спроса являющихся в неосознанный ум обычного спящего. Будду, просветлённого, можно считать окончательно выросшим человеком, окончательно пробудившимся. Он конечно ни капельки не похож на угрюмых высушенных исковерканных жизнью «взрослых», которых мы привыкли видеть в повседневной жизни, зато у него очень много общего с маленькими детьми — он счастлив, свободно себя чувствует, не боится, непринуждённо и непосредственно ведёт себя и т. д. Единственная разница в осознанности.

В монастырь решаются уйти немногие, но медитировать может каждый. Для этого нужно только желание. Правильная медитация даёт как минимум удивительное ощущение лёгкости, ясности, покоя и обострения чувств. Тому же, кто действительно решил открыть самые глубокие тайны жизни, потребуется усердие и терпение. Ум начинающих практикующих настолько неустойчив, что чаньские наставники рекомендуют медитировать в уединении. Именно для этого буддисты отправляются в горы и леса. В таких замечательных местах даже житель мегаполиса может почувствовать вкус чего-то самого-самого важного, вкус свободы.

Просветление практически невозможно объяснить словами, но, тем не менее, оно представляет собой цель всей практики Чань. Это нечто непостижимое рассудком, это переход на новый уровень сознания, в новое измерение существования, освобождение от страданий, бесконечное неописуемое блаженство. Воистину, Просветление можно назвать абсолютной целью жизни, способной успокоить любое сердце, удовлетворить любой ум, осыпать бесценными духовными дарами каждого. Его называют предельным состоянием сознания, в котором исчезают все преграды и сомнения. Действительное знание об этом доступно, пожалуй, только продвинутым мистикам, но каждый, кто посвятил себя духовному пути, рано или поздно узнает всё. Буддисты верят, что в конечном счёте все живые существа будут спасены и перейдут в Нирвану.

Существует шесть парамит (совершенств), способствующих Пробуждению: щедрость, нравственность, терпение, усердие, медитация и мудрость. На пути к Просветлению лежит восемь сфер освобождения, соответствующих определённым состояниям сознания.

освобождение благодаря созерцанию оскверненности в связи с формой;

освобождение благодаря созерцанию оскверненности без связи с формой;

освобождение от желания благодаря созерцанию чистоты;

освобождение в состоянии безграничного пространства;

освобождение в состоянии безграничного сознания;

освобождение в состоянии несуществования;

освобождение в состоянии ни наличия, ни отсутствия мысли;

освобождение, в котором присутствует пресечение ощущения и восприятия.

Девятый уровень — есть окончательное освобождение от сансары, всецелое Просветление, которое достигается, когда человек не испытывает привязанности к изменчивому существованию.

Эти состояния сознания сложно описать, но можно самостоятельно исследовать при помощи практики.

«В конце пути ждёт свобода. До этого — терпение» — говорит Будда. Рано или поздно усердно практикующий чань, подходит к вратам сансары — круговорота рождений и смертей. Прежде чем выйти из них, ему предстоит миновать три порога этих врат. Первый порог называется «чу чань» — «начальный чань». Когда преодолены сомнения и изучение чань начинает приносить свои плоды, человека посещает озарение, ни с чем не сравнимое и неописуемое переживание собственной природы и истинной природы всего сущего. Но это лишь проблеск Просветления, как будто тёмной ночью вдруг ударила молния, и вы на мгновение увидели всё с потрясающей чёткостью. Когда это происходит, первый порог преодолён и вера в учение крепнет. «Цэн гуань» — это второй порог врат, правда сложно назвать его просто порогом, «цэн гуань» сравнивают с самым настоящим горным кряжем, каждое его препятствие — это собственное помрачение человека, и нужно идти через него не смотря ни на что, разрывая цепь за цепью, снимая оковы, побеждая самого себя во имя Свободы. Иногда может казаться, что навеки потерялся в этом тёмном ущелье, иногда приходится двигаться практически вслепую, но вера в то, что где-то там за тёмными горами светит Солнце, вселяет надежду и заставляет двигаться дальше. Всё выше и выше, пока, наконец, человек не оказывается на вершине. Последний порог носит название «то гуань», «тюремный проход», пройдя сквозь который, человек достигает Освобождения, Нирваны. Вот оно, Солнце! Остаётся только взмахнуть крыльями!

Просветление в буддизме очень напоминает момент единения с Богом в других религиях. Нирвана чань походит на безличного Брахмана индуизма, на Царствие Божие христианства. Наверное, различие только в терминологии исследователей духовного мира. Кстати говоря, Чань-буддисты с уважением относятся к другим религиям. Чтобы стать буддистом, не нужно отрекаться от своей веры, например можно быть христианином, ходить в церковь, и в то же время чтить учение Будды, жить в соответствии с ним, практиковать медитацию.

Чань своеобразен. Это далеко не копия индийского буддизма. В нём есть присущий только ему романтизм, оригинальный, порой кажущийся парадоксальным, подход к проблемам жизни, особые методы практики. Дух Чань свободен, он вне обычной повседневной жизни, и в то же время вплетён в неё, проявляясь в искусстве, мастерстве сражений, стиле общения между людьми, понимающими Чань.

Вот две истории, иллюстрирующие различие подходов индийского и китайского буддизма в отношении к проблеме освобождения от привязанностей.

«Брахман по имени Черные Когти принес однажды Будде два огромных цветущих дерева, которые он мог держать в руках при помощи магической силы. Будда позвал его, и когда брахман ответил, он сказал:

— Брось их.

Брахман бросил к ногам Будды одно из деревьев. Будда снова повторил сказанное. Тогда Черные Когти бросил и другое дерево. Однако Будда продолжал повторять свою команду. Брахман сказал:

— Мне больше нечего теперь бросать. Что ты от меня еще хочешь?

— Я вовсе не хотел, чтобы ты оставил свои деревья, — сказал Будда. — Я хотел, чтобы ты оставил свои шесть объектов чувств, свои шесть органов чувств и шесть сознаний. Когда все они сразу отброшены и когда не остается уже больше ничего, что бы следовало отбросить, тогда-то и достигается освобождение от оков рождения и смерти».

А вот другая история, иллюстрирующая чань.

«Один монах пришел к учителю и спросил:

— Что если человек ничего не приносит с собою?

— Брось это, — немедленно сказал Дзесю.

— Что же ему бросить, если он ничем не обременен?

— Если так, то носи это с собой».

Индийский буддизм старается помочь и всё разъяснить, даёт конкретный метод. Чань действует как бы в обход интеллекта, пробуждая интуицию ученика, подталкивая его к Просветлению. В методе есть что-то скучное, что-то обязывающее, сковывающее, поэтому мастера чань применяли хитрые приёмы, для того чтобы ученик сам начинал ощущать необходимость продвижения, и не «тянули их за уши» к Освобождению. Так, например, была разработана система коан, которая состояла в размышлении над хитроумными историями и утверждениями, загадками, не имеющими логических решений. Например.

«Однажды Манджушри стоял перед воротами, когда Будда воззвал к нему:

— Манджушри, Манджушри, почему ты не входишь?

— Я не вижу ничего по эту сторону ворот. Зачем мне входить? — отвечал Манджушри».

Или вот ещё пример коана:

«Однажды Лю-кен сказал Нан-чжуаню:

— У меня дома есть камень, который сидит и лежит. Я собираюсь высечь из него Будду. Могу ли я это сделать?

— Да, можешь.

— А могу я не делать этого? — продолжал Лю-кен.

— Нет, ты не можешь сделать это — ответил Нан-чжуань».

Усилие учеников постичь истину, скрывающуюся за пределами слов коана, в результате должно было в самый неожиданный момент вывести их за эти пределы. Чаще всего это происходило внезапно или в момент отчаяния, когда ученик уже опускал руки, не надеясь решить коан.

Чаньские наставники нередко прибегали и к более конкретным методам. Ударить ученика посохом по голове — это акт сострадания, ведь если он по другому не понимает, сгодится и такой способ. Цель такого «рукоприкладства» всё та же — вырвать человека из тьмы иллюзии любой ценой. Удивительно, но это помогало. И ученики, избитые, но достигшие просветления, от всего сердца благодарили мудрых наставников.

Чань тонок, неуловим. Прост, но в тоже время сложен. Для его понимания достаточно одного мгновения озарения, но могут уйти годы, даже века, прежде чем оно произойдёт. Его истины не от рассудка, но глубже их не сыщешь. Цель чань — достижение Просветления, но это достижение не в обычном смысле, это достижение недостижения, умиротворённость. Практика должна быть свободна от какого бы то ни было насилия. Желания избавиться от чего-либо, противостоять чему-либо или к чему-то стремиться — только мешают. Тот кто желает стать великим, совершенным, всесильным, «просветлённым», тот не понимает самой сути буддизма, кроткого и смиренного, не желающего ДОСТИГАТЬ, побеждать всех и вся, а лишь держаться истины, уже живущей в сердце и бережно очищать её от мирского налёта. Буддист просто хочет быть счастливым. Для современного жителя города может показаться невозможным и чудовищным счастье без обилия чувственных наслаждений. Между тем у наиболее искренних последователей буддизма практически не было собственности: одно платье, да чаша для подаяния. Хань-шань говорил: «Горы — моя подушка, облака — мое одеяло, земля — моя постель, океан — моя купальня». Однако духовное сокровище, которым они обладали, было поистине бесценным! Свободные от жажды власти богатства и славы, они были куда счастливее любого богача с неуёмными потребностями.

Чань в недостижении, но буддистов никак не назовёшь безвольными или пассивными. Духовный порыв является, пожалуй, главной действующей силой всего пути чань. Это ярко иллюстрируют обеты бодхисаттвы, провозглашённые Хуэй-нэном в «Сутре Помоста»: «Клянусь спасти все живые существа, сколь бы бесчисленны они ни были! Клянусь уничтожить все клеши, сколь бы бесчисленны они ни были! Клянусь постичь все дхармы, сколь бы бесчисленны они ни были! Клянусь успешно завершить Путь Будды, сколь бы непревзойденным он ни был!».

Чань парадоксален, и может поначалу оттолкнуть кажущейся недоступностью, но при более глубоком знакомстве он открывает свои сокровищницы и очаровывает. Министр Чжан Шан-ин, живший во времена династии Сун, ненавидел буддизм и даже решил написать трактат, опровергающий буддийское учение. Когда он размышлял над тем, как начать критику, к нему подошла жена и спросила, что он собирается написать. Чжан Шан-ин ответил, что хочет доказать, что природы Будды не существует. Его жена ответила: «Если такой вещи, как природа Будды, не существует, что же тогда критиковать? Зачем нападать на что-то нереальное? Если ты поступаешь так, то только помогаешь ему стать реальным. Если ты хочешь возражать против чего-то, должно быть что-то, против чего ты возражаешь. Если ничего нет, это похоже на хлопок одной ладони. Твоя ладонь движется в пустом пространстве, не производя звуков» Услышав слова жены, Чжан Шан-ин почувствовал себя дураком. После этого он стал усердно изучать Чань. И чем больше он читал буддийские книги, тем сильнее становился его интерес. В итоге он достиг Просветления.

Чань никак не назовёшь скучным. Остроумия, иронии, оригинальности и юмора ему не занимать. "Однажды наставник Бай-чжан увидел Хуан-бо, своего ученика, уже достигшего просветления. Хуан-бо лежал в углу зала для медитации, удобно устроившись на полу. Бай-чжан разбудил его, но когда Хуан-бо увидел, кто это, он занял прежнее положение и продолжат спать. Бай-чжан подошел к другому ученику, который сидел, глубоко погруженный в медитацию, и коснулся его подушки доской для благовоний. Затем он указал на Хуан-бо и сказал: «Ты, бездельник! Смотри, как усердно трудится Хуан-бо. Чего ты дрыхнешь?»

Вот так уже на протяжение долгих веков в тихих монастырях неведомые остальному миру скромные монахи чань следуют должно быть самому великому пути, которому может следовать человек, пути вглубь собственной души.

На главную страницу "Мир Будды", Новости буддизма