Джатака о вязанке хвороста

Материал из Buddha World.

Словами: «Кто, уходя от дел необходимых...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — повел рассказ об одном тхере по имени Тисса, происходившем из семьи землевладельца.

Говорят, будто однажды тридцать юношей, ставших друзьями, отпрысков почтенных саваттхийских семейств, решили отправиться в паломничество в Джетавану, послушать, как Учитель проповедует дхамму. И вот, прихватив с собой благовония, цветы, одеяния и прочее, что надобно для подношений, они прошли всю страну от края до края и прибыли в Джетаваиу. Побродив там по роще, где росли железные деревья, затем по роще, где произрастали саловые деревья, и еще по другим рощам, паломники дождались вечера, когда Учитель вышел из своей благоухавшей всевозможными ароматами и травами кельи и направился в залу собраний. Тогда и они вместе с сопровождавшими их слугами вошли туда, поднесли общине цветы и благовония и, с почтением припав к белым, будто едва раскрывшийся цветок лотоса, ногам Учителя, с четко различимым знаком колеса на стопах, сели в сторонке и стали внимать наставлениям Учителя в дхамме. И, выслушав его наставления, решили, что каждый из них, насколько был в силах, уразумел дхамму, проповедуемую Благословенным, и что надобно им вступить на путь монашества. И вот, когда Татхагата выходил из залы собраний, они, с почтением приблизясь к нему, попросили дозволения сделаться монахами, и Учитель дал им на то свое дозволение. Приняв монашество, они позже, к радости своих учителей и наставников, достигли совершенства и в течение последующих пяти лет, наставляемые своими учителями, выучили наизусть два раздела из «Абхидхаммы», постигли, что надобно и чего не надобно делать, усвоили три способа выражения благодарности за поданную милостыню и, наконец, научились шить и окрашивать свои монашеские одеяния. Свершив все это, они решили сделаться саманами и, испросив у своих учителей и наставников дозволения и получив его, пошли к Учителю и, поклонившись ему и сев поодаль, изложили свою просьбу. «Почтенный, — сказали они, — мы все еще вожделеем новых рождений и все еще терзаемся страхом перед низким происхождением, смертью, старостью и болезнями. Поведай же нам о тех подвигах йоги, свершая которые мы смогли бы высвободиться из пут сансары». Выбрав из тридцати восьми возможных йогических деяний одно, подходящее для них, Учитель научил ему подвижников, и они, вили его слону, почтительно простились, обойдя вокруг возвышения, где сидел Учитель; зашли в кельи, повидались напоследок со своими наставниками и, облачившись в плащи и взяв чаши для подаяний, вышли за ворота монастыря с твердым намерением сделаться саманами.

Надобно сказать, что был среди монахов и сын одного землевладельца по имени тхера Тисса, и отличался этот Тисса ленью, слабоволием и был обуреваем страстями. И помыслил Тисса: «Нет, не смогу я жить в лесном скиту, укрепляя дух свой постоянными упражнениями и довольствуясь подаянием добрых людей. Какая же польза мне идти с ними? Вернусь-ка я лучше в монастырь». И стремление сделаться саманом у него пропало, и, пройдя еще некоторую часть пути, он повернул обратно. Прочие же бхиккху в своем благочестивом странствии прошли через всю Косалу и, расположившись в лесу неподалеку от одной пограничной деревушки, прожили там пору дождей, укрепляя все эти три месяца дух свой и совершая нравственные подвиги, так что в конце концов обрели прозрение и вкусили от плода арахатства, побудив саму землю вокруг наполниться ликованием. Отпраздновав же наступление сухой поры и свершив в ее честь обряд Паварана, они решили, что настало время известить Учителя о снизошедшей на них благодати, и, выйдя из своего лесного убежища, снова направились в Джставану. Воротясь в монастырь, они сияли с себя отшельнические одеяния, отложили в сторону чаши для подаяний, повидались с учителями и наставниками и, стремясь поскорее побеседовать с Татхагатой, пошли к нему и, почтительно приветствовав, сели у ног его. Учитель встретил их весьма ласково, и, осыпанные его милостями, они поведали ему о той благодати, что снизошла на них, и Учитель воздал монахам хвалу.

Между тем тхера Тисса, услыхав о благодати, снизошедшей на его друзей, и о хвале, возданной им Учителем, опять возжелал сделаться саманом и присоединился к остальным, просившим Учителя снова отпустить их на жительство в лесной скит. Учитель дал им на то свое благословение, и монахи, почтительно с ним простясь, разошлись по своим кельям. И вот тхера Тисса, выказывая в ночной час чрезмерное усердие в своем стремлении поскорее стать саманом, решил провести ночь, стоя на краю своего ложа, но вскоре после полуночи задремал и грохнулся на пол, сломав себе бедро. Громко крича от боли, он перебудил остальных монахов, и они, ухаживая за ним, так и не смогли наутро двинуться в путь. Увидев их, Учитель с удивлением спросил: «Не вы ли, братия, только вчера испросили у меня дозволения вернуться в скит?» «Все так, почтенный, — отвечали бхиккху, — но один из нас — тхера Тисса, сын землевладельца, — проявляя в неурочный час излишнее рвение в своем стремлении поскорее сделаться саманом, упал во сне с ложа и сломал бедро! Из-за него-то мы и задержались!» Выслушав их, Учитель молвил: «О бхиккху! Не только ныне ведь этот нестойкий в усердии своем монах чрезмерным и неуместным рвением помешал вам двинуться в путь, — уже и прежде он точно так же помешал вам». И, выполняя просьбу собравшихся, Учитель поведал им о том, что случилось в прошлой жизни.

«Во времена стародавние Бодхисатта был всемирно прославленным наставником и жил в царстве Гандхара, в городе Таккасиле, обучая всевозможным наукам сразу пять сотен юных брахманов. Как-то раз ученики отправились в лес и принялись собирать там хворост и щепки. И был среди них один ленивый юноша. Он наткнулся на огромное дерево варана, а варана, как известно, плохо горит, и решил: «Это — сухостой. Подремлю-ка я малость в его тени, а после залезу на дерево, наломаю сухих веток, сделаю вязанку и отнесу наставнику!» И, решив так, он расстелил под деревом плащ, улегся и захрапел.

Между тем другие ученики, возвращавшиеся с вязанками дров, набрели на спавшего и, разбудив его пинками и тычками, пошли своим путем. Лентяй же, все еще пребывая в полусне, вскочил на ноги и, протирая глаза, полез было на дерево, но, когда, уцепясь за одну ветку, стал тянуться г; другой, первая ветка сломалась и хлестнула его по глазу- Прикрывая свободной рукой глаз, он наломал первых попавшихся, совсем еще зеленых веток, спустился на землю, кое-как сделал вязанку, взвалил ее на спину и поспешил к дому наставника, где швырнул свою вязанку из зеленых веток поверх кучи дров, собранных прочими учениками.

А надобно сказать, что в тот самый день из одной крестьянской семьи, жившей неподалеку, к наставнику пришли люди пригласить его учеников на праздник, устраиваемый всей деревней в их честь. Учитель собрал учеников и сказал им: «Завтра отправитесь на праздник в деревню, но перед этим вам надобно подкрепиться. Поэтому велите с утра приготовить для вас жидкой рисовой каши, — поедите и пойдете в деревню. Все, чем вас будут там угощать, а также чашу, которую для меня наполнят едой, принесете сюда».

Наутро ученики разбудили служанку и велели ей побыстрее приготовить для них рисовую кашицу. Служанка побежала к куче дров, схватила лежавшие сверху зеленые ветки вараны и принялась разводить огонь, но, сколько пи дула, как ни старалась, ветки так и не загорелись. Тут взошло солнце, и ученики, видя, что уже поздно, а еда не готова, не поев же, идти им в деревню нельзя — отправились к наставнику. Тот, немало удивясь, спросил: «Отчего же не пошли вы на праздник?» «Не смогли мы пойти, господин», — ответили ученики. «Что же вам помешало?» — снова спросил их наставник. «Да вот, — ответили юноши, — пошел вчера с нами дрова собирать наш лентяй, задремал под деревом варана, а после в спешке поранил глаз сучком и, наломав совсем еще зеленых ветвей, принес их и вывалил поверх кучи дров. Наутро служанка, уверенная, что дрова мы собрали сухие, затолкала эти зеленые ветки в печь и принялась раздувать огонь, да не сумела развести его до восхода солнца. Вот поэтому мы и не попали на праздник». Наставник выслушал учеников и, сказав: «Деяния глупцов, слепых в своем невежестве, добром не кончаются», спел такой стих:

Кто, уходя от дел необходимых,

их без конца откладывать готов,

Потом об этом горько пожалеет,

как юноша, сырых набравший дров.

Так Бодхисатта растолковал ученикам суть происшедшего. После этого он еще долго жил, раздавая милостыню и верша другие добрые дела, а по окончании срока перешел в иное рождение в согласии с накопленными заслугами».

И Учитель повторил: «Так что не только ныне, монахи, этот бхиккху помешал вам, но и в прежние времена был он для вас помехой». И, заканчивая свое наставление в дхамме, он истолковал слушателям джатаку, так связав прошлую жизнь с настоящей: «В ту пору юношей, который повредил себе глаз, был наш бхиккху, сломавший себе при падении бедро; все прочие юноши — были учениками Пробужденного; наставником же — я сам».

(Перевод Б. Захарьина)